Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера

Прекрасно знал его как игрока «Спартака». И когда он стал меньше играть, ушел на вспомогательные роли, подумал, что можно его пригласить в «Локомотив». Он очень самолюбивый, и в то время перейти по доброй воле из «Спартака», топ-клуба, в «Локомотив» – это было геройство. А учитывая, что он с детства болел за «Спартак» – геройство вдвойне. Потому что для этого нужно очень хотеть играть. Вадик сделал это – что еще раз доказало, как он любит футбол.

Вадим понял, что лучше не сидеть в резерве в любимом топ-клубе, а играть, пусть и в команде уровнем пониже. Играть – и потом вернуться на Олимп. И он вернулся. С «Локомотивом». И чемпионом дважды стал, и в сборную возвратился, став героем страны. Он зажил полной жизнью, задышал полной грудью. Потому что Евсеев – большая, очень большая личность. И когда мы его брали, невооруженным взглядом было видно, что это наш помощник, с которым мы сможем двигаться вперед.

Первый раз мы встретились и поговорили в моей машине в «Сокольниках», около метро. Я жил неподалеку. Это было в межсезонье, в конце 1999 года. У него закончился контракт со «Спартаком», и мы договорились встретиться. Все произошло очень быстро, никто долго не думал. В машине руки пожали и на следующий день подписали контракт.

Мне понравилось, что первое, что он спросил, было: «Буду ли я играть?» А потом уже шли какие-то финансовые моменты, по которым всегда можно договориться. Главное, что Евсеев мне стал сразу ясен и понятен. Если он играет, с ним о чем хочешь можно договориться. И, соответственно, первое, что мне следовало подтвердить, – мне он очень нравится и будет играть.

А по зарплате сойтись… Нам с Филатовым верили – сарафанное радио-то работало, репутацию поддерживало. Если уж мы что-то говорили, не требовалось никакой подписи. Игрок всегда получал те деньги, на которые договаривались.

Я даже не интересовался, какая у него была зарплата в «Спартаке». Но понимал, что небольшая. Все-таки в «Спартаке» играло много звезд, которые, естественно, получали больше. Не думаю, что это его раздражало. Раздражало его то, что он не всегда выходил на поле.

У нас он такую возможность получил. Помню самое начало сезона 2000 года и игру со «Спартаком», которому мы в предыдущем году два раза по 0:3 проиграли. А тут – Лужники, полный стадион – тысяч 66, рекорд. Напряженнейшая игра, не очень хорошее поле. Евсей был весь черный, в грязи, бился как лев. За что его и удалили в конце после двух желтых карточек. Смотрел на него и любовался. Ну, пускай и красная – и что с того? Зато боец какой!

А в добавленное время в наши ворота назначили очень сомнительный пенальти. Все находились в таком заведенном состоянии, что я закричал Нигматуллину: «Уходи из ворот!» Но ему хватило разума меня не послушать, и он отбил пенальти от Тихонова. Который до этого нам каждый год забивал.

Но вписался Вадик в коллектив не сразу. Его с первых дней побаивались, потому что он чересчур рьяно взялся за дело. На тренировках жестковато единоборства вел. Уж на что я люблю это дело, но он перебарщивал. Потому что хотел себе место в составе отвоевать.

Иногда в этом плане с ним сложно было. Уже через пару лет возникла одна ситуация, когда я перепугался. Мы играли на турнире в Ла-Манге, по-моему, со шведами или норвежцами. У тех был настырный парень, играл явно не по правилам. Раз, другой, третий. В какой-то момент игроки завелись и началась стычка команда на команду.

Потом все разошлись, а Евсей с одним норвежцем еще что-то выясняли в углу штрафной. Я на что-то отвлекся, и тут смотрю – норвег лежит. Даже не успел заметить, как Евсей его в нокаут послал! Как в боксе: дал – и тот готов. Не двигается. Главный судья тоже не видел, боковой ему подсказал. Вадика удалили.

А турнир под эгидой УЕФА проходил, и нас напугали, что с «Локомотивом» больше вообще никто играть не будет и нас вообще дисквалифицируют. Играли-то мы на базе норвежцев. Я – извиняться, к тренеру соперников, организаторам. Уговорили не давать делу ход. Пригласили вечером норвежцев посидеть, все сгладили. Но Евсеев больше на этом турнире не играл. И, по-моему, в тот момент так и не извинился. Вот таким он был.

А тогда, вначале, для того, чтобы Евсей быстрее влился в коллектив, я его с Олегом Терехиным в номере поселил. Вадик был молчуном и чувствовал себя поначалу немного неуютно – а Терехин анекдоты рассказывал, всегда веселился. И был в этом плане, пожалуй, даже посильнее Бородюка. С тех пор как-то все и пошло на лад.

Он не мог не нравиться. Щедрый, ни капли не мелочный… Когда премии давали, всегда был одним из закоперщиков: давайте соберем деньги обслуживающему персоналу, который получает сильно меньше футболистов. За стол мог заплатить, когда бывали у нас посиделки.