Габсбурги. Власть над миром

Короткое десятилетнее правление императора Иосифа II (1780–1790) отмечено поразительным разнообразием начинаний: церковная реформа, отстаивание новых социальных и экономических приоритетов, а также искреннее стремление улучшить положение подданных путем вмешательства в их жизнь на уровне бытовых мелочей. Кроме того, Иосиф желал соединить все свои владения в «единую систему, управляемую единообразно». Можно спорить о том, что представляет собой государство, но единообразие управления и согласие подданных подчиняться некоему общему порядку, безусловно, являются важными компонентами этого понятия. Иосиф стремился прежде всего обеспечить первый, вероятно, полагая, что второй приложится. Во всяком случае на это надеялся влиятельный камералист, ректор Венского университета Йозеф фон Зонненфельс: он считал, что государство, обеспечившее подданным благополучие, автоматически получает в ответ их любовь и преданность. Государственное строительство, понимаемое как создание единой однородной системы, оставалось главной задачей и Иосифа, и его преемников. Но «государственный патриотизм», на который так рассчитывал Зонненфельс, оказался все-таки труднодостижимым[342].

В государственных делах Иосиф II был таким же, как в постели, — напористым и настолько безудержным, что время от времени сам мечтал о периодах воздержания в деревне, где «выбирать приходится из уродливых крестьянок и жен сокольников» (близости со своей второй женой он избегал: по его словам, все ее тело покрывали волдыри). Столь же неразборчивый в приеме просителей, за свою жизнь он пообщался, возможно, с миллионом подданных. Российская императрица Екатерина Великая считала, что Иосиф «подорвал свое здоровье вечными аудиенциями». Когда Иосиф не выслушивал просителей, он готовил декреты — бывало, по нескольку в день. Чиновники не успевали выполнять вал указаний, поступающих от монарха, не говоря уже о том, чтобы контролировать их эффективность. Среди них были указы, ограничивающие количество свечей в церквях и продолжительность проповедей, предписывающие использование многоразовых гробов с фальшивым дном (для экономии древесины), запрещающие целовать мертвых (чтобы не распространять болезни), постановляющие заменить анатомические образцы точными восковыми копиями и т. д.[343]

К середине XVIII в. большинство мыслителей Просвещения соглашались, что ни одна религия объективно не может иметь монополии на истину, а значит, веротерпимость должна лечь в основу нового рационального общества, которое они стремились построить. Камералисты, в свою очередь, считали экономически вредным исключать по религиозному признаку значительную часть населения из квалифицированной рабочей силы. Став самостоятельным правителем, Иосиф одним из первых своих решений (1781) приостановил действие эдиктов Марии Терезии о преследовании некатоликов и объявил политику веротерпимости. С этого момента лютеране, кальвинисты, православные и (годом позже) евреи могли открыто исповедовать свою религию, занимать государственные должности, вести профессиональную деятельность и посещать университеты. Несколько лет спустя Иосиф сделал брак гражданским договором, так что все тяжбы о происхождении детей и бракоразводные процессы перешли из ведения духовных судов в юрисдикцию светских.

Личная преданность Иосифа католической церкви не давала ему объявить полную свободу вероисповедания. В связи с этим право строить храмы получили только крупнейшие протестантские общины, причем некатолические церкви не должны были выходить фасадом на главные улицы и городские площади. К тому же эдикт Иосифа о веротерпимости не распространялся на «сектантов», не относивших себя ни к лютеранам, ни к кальвинистам: унитариев, баптистов, меннонитов и т. д. Этот законодательный пробел означал, что протестантов все равно преследовали, если они не вписывались в дозволенные конфессии. Еще в 1830-х гг. четыре сотни протестантов изгнали из тирольской долины Циллерталь за «сектантство». И тем не менее сразу после обнародования эдикта о веротерпимости владения Габсбургов стали, пожалуй, самыми безопасными для религиозных нонконформистов частями Европы[344].