Гадкая ночь

В правой руке он держит номер «Ла депеш»; ветер треплет страницы, хочет унести их прочь, шрифт расплывается под снегом.

– Здесь все написано.

– Мне нужен мой папа, – повторяет ребенок, – иначе прыгну. Или мама…

– Как зовут твою маму?

– Марианна.

Кольцо гор фосфоресцирует под луной, вершины словно ждут чего-то. Развязки. Сердце Серваса готово выскочить из груди. Марианна.

Шаг.

Другой.

Мальчик стоит к нему спиной и смотрит вниз. Мартен видит изящный затылок, непокорные светлые волосы, вьющиеся над ушами, и бездну под ногами…

Еще один шаг.

Он протягивает руку. Ребенок оборачивается. Это не он. Не Гюстав. На Серваса смотрят испуганные зеленые глазищи Марианны…

– Это ты, Мартен? – спрашивает она.

Как он мог перепутать невинное дитя с Марианной? Что за наваждение? Она отпустила перила, оглянулась, ноги заскользили – рот приоткрылся в немом вопле… и опрокинулась назад.

В этот самый момент Сервас проснулся, весь в липком поту. Сердце билось где-то в горле. Что там говорил Ксавье о снах? Просыпаясь и ясно помня сон, вы изумляетесь его яркости и реальности.

Верно. Он видел мальчика. Тот был совершенно реальным. Настоящим.

Сервас думал о нем полночи, потому и не мог уснуть. Его пробрала дрожь, он вдруг ужасно замерз – от страха и тоски. Нужно встать, иначе станет совсем плохо. Кто этот ребенок? Сын швейцарца? Даже думать страшно… Душу терзала другая, еще более невыносимая мысль, она и навеяла сон о плотине: что, если его мать – Марианна?

Он побрел на кухню и обнаружил на столе записку Марго. Running [54]. Что за дурацкая мода засорять язык англицизмами?! Один попадает в словарь – десять других на подходе… Тревога, поселившаяся в мозгу после того, как он увидел снимки из каюты Гиртмана, никуда не делась. Ребенок… Кого он должен искать – убийцу или ребенка? Обоих? А где их искать? Совсем рядом или немного подальше? Мартен налил себе кофе, взял чашку и подошел к стеллажу с книгами. Задержался взглядом на корешке одного тома. Старое издание «Необыкновенных историй» Эдгара По в переводе Шарля Бодлера. Он вернулся на кухню, сел за стол, выпил кофе, услышал, как открылась входная дверь.

Появилась разрумянившаяся Марго, улыбнулась отцу, подошла к раковине, налила стакан воды и выпила залпом, в один глоток. Затем устроилась напротив Серваса. Тот непроизвольно поежился, поскольку любил завтракать в одиночестве.

– Как ты проводишь время? – спросил он вдруг.

Марго угадала ход мыслей отца и ощетинилась:

– Я тебе мешаю? Меня слишком много?

Она всегда была прямолинейной и часто несправедливой. Считала себя обязанной говорить только правду, но в жизни случаются обстоятельства, когда правд несколько.

Сервасу стало стыдно, и он пошел в отказ:

– Вовсе нет! Зачем ты меня обижаешь?

Дочь смотрела без улыбки – не поверила увертке.

– Не знаю зачем… Просто с некоторых пор мне стало казаться… Не важно… Хочу принять душ.

Она поднялась и вышла.

14. Сен-Мартен

Сервас изучал «440-ю», когда в его кабинет вошла Кирстен. «Четыреста сороковой» называлась единая электронная база учета криминальных событий всех категорий, лиц, их совершивших, и движения уголовных дел, информация в которую стекалась со всей Франции: из полицейских участков, пожарных станций и прочее-прочее-прочее.

Большинство сотрудников уголовной полиции начинали день с просмотра сводок преступлений – исчезновений несовершеннолетних, убийств, поджогов – и запросов на розыск. Сервас понятия не имел, кто так окрестил базу (которая раньше была рукописным журналом регистрации), но название шло от 440 Герц – эталонной частоты ноты «ля» первой октавы – основы концертной настройки оркестра. (Кстати, ему было известно другое: большинство современных оркестров, особенно в Америке, настраиваются на 442 Герц.)

Полицейские «коллективы» шли по стопам музыкальных…

Майор не надеялся обнаружить след швейцарца – просто сработал динамический стереотип: утро начинается с «440-й». Ему никак не удавалось избавиться от тревоги, которую поселил в нем сон; казалось, что прошлое вот-вот всплывет на поверхность, а это грозило катастрофой. Узнав, что вырезанное сердце не принадлежало Марианне, майор много месяцев пытался выйти на след Гиртмана и найти любимую женщину. Он разослал сотни электронных писем десяткам европейских коллег, старательно улучшал свой английский, сделал немереное количество телефонных звонков, не спал по ночам, читая рапорты, рылся в файлах национальных и зарубежных картотек, ловил на сайтах информацию, которая могла бы навести его на убийцу. Тщетно. Результат остался нулевым.