Гарпия

Меня снова стошнило – на этот раз на кухне. Тонкая струйка слюны стекла на пол. Я села и прижалась спиной к шкафчику. В этих шкафчиках мы хранили уйму контейнеров Tupperware – десятки пластиковых коробочек без крышек, с неподходящими крышками… да просто горы хлама. Я то и дело собиралась навести порядок в этих шкафчиках, но никогда этого не делала. Мы с этим домом давно договорились не обращать внимания на такие вещи – на этот беспорядок, на эти потайные уголки, где царил хаос.

Я дотянулась до бокала с вином и поморщилась, сделав глоток. Я уже несколько часов ничего не ела. Сжевала пару остывших рыбных палочек с тарелки Тэда. Одна из них была такая измятая, что я заподозрила, что до меня она побывала во рту сына.

Вдалеке, в соседней комнате, открылась дверь – более медленно, чем обычно. Я чуть было не вскочила. Была готова причесаться, умыться и сунуть в рот жевательную резинку. Могла бы побежать наверх, снять это платье и надеть что-то более подходящее. Но я ничего этого не сделала. Я осталась сидеть на полу.

Глава 13

Я крепко держала бокал в руках и в какой-то момент стала гадать, с какой силой его надо сдавить, чтобы он треснул. Я представила, как кровь мешается с вином и вино вдруг становится очень жидким по сравнению с кровью, бледным и водянистым рядом с густой алой жидкостью, которая начнет вытекать из порезов. Я когда-то видела такое – я представляла себе это в мельчайших подробностях, – но не могла вспомнить, когда и где.

– Люси?

Голос Джейка прозвучал очень серьезно. Я услышала, как ко мне приближаются его шаги, как ступают по полу его кожаные туфли с толстой подошвой. А мне нестерпимо хотелось рассмеяться. Разве я могла быть замужем за этим человеком, который сейчас шел ко мне и звал меня по имени? Нет, гораздо больше походило на то, что мы все время просто притворялись.

Он остановился в дверях, держа руку около лица. Пауза.

– Люси? Люси? Что с тобой?

Муж присматривался ко мне с огромной высоты – так, будто я была незнакомой женщиной, упавшей на улице, бродяжкой, которую нужно было спасти этому мужчине в приличном костюме.

– Где ты был? – спросила я, не отрывая взгляда от пола.

Я подражала Джейку – задала вопрос, ответ на который знала, только ради того, чтобы услышать, как слова слетают с моих губ, ради того, чтобы через силу издать какие-то звуки. Я подумала: может быть, мы смогли бы заниматься этим вечно и превратить наши отношения в сериал без слов до скончания времен. Джейк мог бы пожать плечами и ответить: «Гулял». Или мог спросить: «Как мальчики?»

Но он этого не сказал.

– Я встретился с Ванессой. Мы… просто поговорили. Я сказал ей, что все кончено. Вот так…

Одиннадцать ночи. Просто поговорили? Слишком много времени для просто разговоров. Этого времени хватило бы для секса, но что хуже того, гораздо хуже – этого времени с лихвой хватило бы для ласк, объятий, тихих слов прощания. Внезапно порнографические сцены стали бессмысленны, их место заняли романтичность, нежность, негромкие вздохи, касания губами шеи и мочки уха…

Дом у нас был маленький. Нас с Джейком разделяли всего три шага, и мне понадобилось всего три секунды, чтобы неуклюже вскочить и наброситься на мужа точно так же, как налетала на отца моя мать. Почти закрыв глаза, я начала колотить кулаками по его плечам, и в этом полумраке мне слышалось, как кто-то другой, а не я кричит:

– Пошел ты, Джек! Пошел ты, гребаный ублюдок!

Я слышала эти слова, но понятия не имела, откуда они берутся. Я ощущала только мелькание рисунка на ткани, видела, как поднимаются и опускаются наши руки, как они сталкиваются…

Джейк стиснул мои кулаки и еле слышно прошипел:

– Прекрати. Ради бога, успокойся. Приди в себя, господи боже.

Я посмотрела мужу в глаза, надеясь увидеть то, чего искала: вину, стыд, предчувствие тоскливого будущего, омраченного его ошибкой, вечное раскаяние. Я тяжело дышала и молча смотрела на Джейка. Я часто думала о том, сколько раз надо посмотреть на лицо человека, чтобы оно стало по-настоящему знакомым. Лицо Джейка все еще ускользало от меня, словно готовясь предстать в новом ракурсе, в нем все еще имелись потайные местечки, которые я не могла запомнить. Я до сих пор не разглядела его по-настоящему.

Джейк опустил глаза:

– Прости меня. Я же попросил прощения. Я все сделал. Я сказал ей…

Он все еще крепко держал меня за руки. Коже на запястьях, где проходили кровеносные сосуды, было жарко от прикосновения его ладоней, а он все говорил и говорил, прилаживая слова одно к другому, вкладывая ее имя в свой рот, рядом с зубами и губами, теми губами, которыми он целовал ее…

Я поморщилась. Я понимала, что выгляжу отвратительно: брови нахмурены, губы скривились в злой усмешке.

Я проговорила:

– Это мерзко. Ты мне омерзителен.

– Прости. Мне очень жаль. Правда.