Где ты, рай

Вильям не вполне понимает, но сознает, что предоставить жене столько, сколько она ожидает от жизни, ему будет трудно, если не сказать невозможно. Он часто говорит с товарищами о том, как они представляют себе свою жизнь в будущем. Нет сомнений в том, что им придется совершить путешествие на голландском корабле из Купанга в Батавию, однако во что бы то ни стало надо избежать путешествия из Батавии в Англию на британском корабле. Джеймс Кокс осторожно расспрашивает казначея Бернхарда Росета о том, суда каких стран заходят в Батавию, и впервые из этого разговора "ботаники" узнают, что в Европе назревает война. Время от времени в Батавию заходит американская китобойная или тюленебойная шхуна, и это их единственный шанс, по мнению Кокса. "Мы должны выбраться в Северную Америку, - говорит он. - Свободные штаты - это совсем новый мир, и там все равно, богат ты или беден, умеешь ли ты читать и писать, лишь бы ты мог трудиться. Свободные штаты - вот что станет нашим раем, друзья".

Вил пересказывает Мэри слова Джеймса Кокса, но она только плачет и вздыхает. Он не знает, как ее успокоить, но просит Джеймса навестить ее, чтобы, по его выражению, "образумить жену".

Джеймс Кокс садится на край постели и берет ее за руки.

"Мэри, что с тобой? - спрашивает он. - В опасном путешествии из того места, с которым ты достаточно хорошо знакома, ты была самой выносливой из всех нас, а теперь ты совсем раскисла. Скажи мне, что с тобой?"

Вначале Мэри только плачет, но постепенно обретает голос. Она боится, что будет с детьми.

"Почему ты беспокоишься за детей?"

"Если мы уедем отсюда, Шарлотта и Эмануэль умрут".

"Но откуда у тебя возникла эта зловещая мысль, Мэри?"

Этого Мэри не говорит. Она продолжает причитать: "Я это знаю! Я это знаю!"

"Мэри, утри слезы и взгляни на меня, - говорит Джеймс. - Если мы не улизнем отсюда и останемся здесь жить в течение долгого времени, мы рискуем, что сюда зайдет судно из того места, куда мы меньше всего в мире хотим попасть. Мы беглые каторжники, Мэри (эти слова он шепчет ей на ухо), а это значит, что нас, во всяком случае нас, мужчин, повесят на реях через 24 часа после того, как схватят. Наш добрый толстый друг здесь в колонии не может ничем нам помочь, даже если бы он наверняка этого хотел. Тогда, может, тебя как женщину помилуют, но во всех случаях непременно отправят обратно в... да, ты сама знаешь куда. И как ты понимаешь, что тогда будет с Шарлоттой и Эмануэлем? Их отправят с тобой в кандалах? Скорее всего, их отнимут у тебя и отдадут на воспитание жене какого-нибудь солдата. Бог дает детей, но он посылает также горести".

Мэри снова рыдает. "Единственное, чего я желаю, - всхлипывает она, это прожить остаток жизни в том месте, где моих детей считают такими же хорошими, как детей всех других людей. Здесь, в Купанге, Шарлотта играет с Маритье, дочерью казначея Росета, и входит в компанию детей губернатора Ваньона и врача Ройтена. Здесь она и Эмануэль имеют такие же возможности в жизни, как дети минхера Росета и минхера Ваньона, но в Корнуолле дочь рыбака Вильяма Брайента относится к совершенно иному сословию, чем ее сверстница, дочь лорда Эштона. И ты веришь, по правде говоря, что все обстоит иначе в Североамериканских свободных штатах, которые ты так усердно восхваляешь?" [49].

Однажды губернатор Ваньон навещает Мэри в госпитале. Она приходит в себя после тягот путешествия и лежит в чистой постели с несколькими подушками за спиной, рядом с ней ее дети. Видно, что это красивая и привлекательная молодая женщина.

"Ну, госпожа Джонс, как ваши дела? - спрашивает толстяк губернатор и протягивает ей горшочек меда. - Это от наших пчел".

"Благодарю, ваше превосходительство, мне никогда в жизни не было так хорошо, как теперь". И говоря эти слова, Мэри Брайент нисколько не преувеличивает. "Я чувствую себя, словно очутилась в раю".

"О, полноте, мы смогли сделать так мало после всех несчастий, которые перенесли вы и ваши дети".

Внезапно Мэри не может сдержать слезы. Она громко всхлипывает. Ваньон берет ее руку и тихо похлопывает ее. "Ну, ну, госпожа Джонс, успокойтесь".

Она наклоняется к нему: "Ваше превосходительство, - почти кричит она, - разрешите моим детям и мне остаться немного подольше в Купанге. Я так боюсь, что с нами будет, когда мы отсюда уедем".

"Разумеется, госпожа Джонс. Я хорошо понимаю, что требуется время, чтобы прийти в себя. Никто не будет торопить вас, я обещаю вам это как губернатор острова Тимор".