Генерал Раевский

Тогда французы выкатили пушки и открыли ураганный огонь. На деревню и засевших в ней русских стрелков обрушился шквал ядер. Запылали строения, от изб летели обломки, и вскоре на месте их остались торчащие печные трубы.

Попытки французов обойти фланги обороняющихся не приводили к успеху. Едва они начинали манёвр, как вырастали конные отряды генерала Сиверса и казачьего генерала Карпова. Они устремлялись на атакующих и обращали их в бегство.

Всё же к вечеру превосходящие силы неприятеля смогли потеснить русский арьергард к деревне Гриднево. До Колочского монастыря было рукой подать.

На рассвете французским кавалеристам удалось, обойти монастырь и выдержать горячую схватку.

Узнав о прорыве неприятеля в глубину расположения русских войск, главнокомандующий распорядился подчинить арьергарду 1-й кавалерийский корпус.

Вызвав полковника Доронина, генерал Уваров приказал:

   — Без промедления скачите с полком к Коновницыну. Арьергард испытывает нужду в резерве. Я с остальными следую вслед за вами.

Арьергард действительно попал в трудное положение.

В направлении Шевардина устремились главные силы французского корпуса Понятовского. Отряд Сиверса, отступая, продолжал драться в полукольце. Справа, где находился отряд генерала Крейца, неприятелю удалось окружить немногочисленные силы русских. Они с упорством дрались у деревни Глазово, и, если б не рискованная дерзость драгун Сибирского полка, вряд ли бы им удалось вырваться.

Генерала Коновницына полковник Доронин нашёл у Московской дороги. Избрав для наблюдения место у леса, тот стоял в окружении штабных. На его лице залегла усталость, было видно, что ночь он провёл без сна. Вслед за казачьим полком прибыл полк изюмских гусар.

   — Два полка — это хорошо, — произнёс Коновницын. — Надобно бы более. Полагаю, французы намерены выйти к деревне Валуево и оказаться в нашем тылу. Так что поспешайте.

Русские смогли опередить неприятеля. Едва французские гусары показались на опушке леса у Валуева, как полковник подал команду:

   — Лучшие рубаки, вперёд!

Из строя выехали удальцы, славившиеся не только отвагой, но и владением саблей.

   — Достаточно! — вскинул руку Доронин. — Эти со мной! Прочие эскадроны по флангам прикроют нас. За мной!

Схватка была короткой и жестокой. Три неприятельских эскадрона были истреблены.

Проведя рекогносцировку района предстоящего сражения, новый главнокомандующий, князь Кутузов, послал в Петербург донесение императору Александру. В нём он писал:

«Позиция, в которой я остановился при селе Бородине, в 12 вёрстах впереди Можайска, одна из наилучших, какую только на плоских местах найти можно.

Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить посредством искусства.

Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, в таком случае имею я большую надежду к победе; но ежели он, найдя мою позицию крепкою, маневрировать будет по дорогам, ведущим к Москве, тогда должен буду идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся. Касателъно неприятеля приметно уже несколько дней, что он стал чрезвычайно осторожен, и когда двигается вперёд, то сие, так сказать, ощупью.

Вчерашнего дня посланный от меня полковник, князь Кудашов, с 200 казаков всю конницу корпусов маршалов Даву и короля Неаполитанского заставил несколько часов сидеть на лошадях неподвижно. Вчера неприятель ни шагу вперёд движения не сделал. Сего дня казачьи наши форпосты от меня в 30 вёрстах, и боковые дороги наблюдаются весьма рачительно.

Корпус генерала Милорадовича прибыл ко вверенным мне армиям. Завтрашнего числа прибудет из Можайска Московское ополчение. Арьергардом командует ныне генерал Коновницын.

Важных дел в сём корпусе ещё не происходило, и неприятель удерживается в большом к нам по чтении».