Генеральша. Love story

– Ничего особенного. Обычная карусель с настроением. Завтра выйдет Солнце, и все образуется.

– Откуда ты знаешь?

– Поживи с мое, будешь знать еще больше, – он помолчал. – А вообще, надо попросить у Кори что-нибудь успокоительное. Нельзя тебе впадать в депрессию. И уж тем более бить меня всякими предметами туалета. Я ведь могу и сдачи дать.

Утром выяснилось, что, пока хозяйские дети спали, Ирочка вымазала их зубной пастой. Надя восприняла это как очередное надругательство иррийских оккупантов и ходила обиженная. Дети, слава богу, отнеслись к случившемуся гораздо проще: подкараулили Ирочку у ванной и с веселыми воплями измалевали ей лицо и одежду губной помадой.

– Мама, смотри, какая я красивая! – объявила она, входя в столовую.

Варя от ужаса чуть не упала со стула, в последний момент вцепилась в надежное плечо Вейру. Ребенок напоминал индейца в боевой раскраске. Крошки помады торчали во всклокоченных кудрях.

– Боже, – простонала Варя. – Как же это отмыть?

Вейру как-то странно подрагивал, прикрывая лицо. Варя присмотрелась и поняла, что он смеется.

– Не вижу здесь ничего смешного, – сказала она с обидой.

– Только не начинай плакать, ладно? – Вейру похлопал ее по руке, красный от смеха. – Жаль, с нами нет твоего любимого культуролога, он бы оценил это произведение варварского искусства. Ой, я не могу!

Ирочка, гордая произведенным эффектом, уже лопала некое подобие каши и замышляла очередную проказу. Правда, ее несколько обескуражило то, что мама вроде бы не рада, зато папа хорошо повеселился. Играть с хозяйскими детишками не только интересно, но и полезно. Вон какую штуку классную придумали!

– Эй, красавица, – папа прервал ее размышления. – Настоящая дама не должна забывать о том, что косметику надо вовремя смывать. Пойдем-ка испробуем на тебе очищающий крем.

– Крем? – облизнулась Ирочка. – А его можно есть?

– Все можно есть, – флегматично ответил он. – Но некоторые вещи – только один раз.

Вернулась Ирочка чистенькая, переодетая и причесанная. Варя благодарно взглянула на Вейру. Она чувствовала к нему почти нежность за то, что он избавил ее от трудоемкого процесса отмывания вырывающегося чертенка.

Вейру оказался прав – Солнце часто выглядывало из-за туч; ко второй половине дня, видно, поняв, что это не страшно, выкатилось совсем и повисло ярким желтым мячиком. От промокшей земли повалил пар. На душе тоже посветлело, словно все дурное и темное испарилось. Варя устроилась на скамейке в саду и читала Ирочке найденные в доме детские книжки. Подошли сынок хозяйки и две мелкие девочки-двойняшки, тоже слушали. Надя ушла к соседке, и отгонять их от тлетворного влияния захватчиков было некому. Потом дети бегали друг за другом по саду, а Варя шила модное платье для дочки Хеддо.

Ее оторвал от шитья шум за забором. Возвращающаяся Надя попалась на глаза подвыпившей компании иррийцев. Те нездорово оживились. Она попыталась добежать до калитки, но ее поймали и теперь горячо из-за нее спорили, чуть ли не раздирая ее на части.

– Эй, вы! – крикнула Варя по-иррийски, подходя к забору. – Оставьте ее и убирайтесь!

– Ладно, сэке Барби, – нехотя проворчал тот, кому в этой стычке светила победа. – Простите.

Компания разбрелась. Надя, дрожа, юркнула в калитку, одарила Варю странным взглядом и исчезла в доме.

Забавно, подумала Варя, они меня послушались. Даже прощения попросили. Вспомнилось, как однажды на снежной Нес-Коаре солдаты охотились на маленького пушного зверька; она пожалела зверушку и велела прекратить. Слово генеральши – закон для солдата. У нее опять возникло ирреальное ощущение, что ничего не изменилось. Нелепое, но настойчивое.

На следующее утро она в сопровождении Вейру отправилась в госпиталь. Кори, узнав, что супруга командира ждет ребенка, пришла в экстаз и на радостях даже не заметила некоторой неувязки в сроках. Теперь она опекала Варю, как наседка кладку, и требовала, чтобы та ходила на обследование чуть ли не каждую неделю.

Грязь на деревенских улицах за сутки подсохла, идти было легко, яркое Солнце щипало глаза и заставляло невольно улыбаться. Но все же Варя отметила, что радостное возбуждение на лицах попадающихся по дороге иррийцев не может иметь под собой столь незначительную причину. Да и в госпитале царила отнюдь не больничная атмосфера. Кори и щупленький доктор заметно пошатывались и бормотали что-то невнятное заплетающимися языками, раненые распевали песни, подыгрывая железными ложками и в разной степени опорожненными бутылками. На ногах держалась одна Элька. Она бесстрастно сновала среди этого безобразия и делала перевязки, иногда отлучаясь.

– Надо за котлом присматривать, – пояснила она Варе.

– Что за котел? – не поняла та.

Элька безнадежно махнула рукой:

– Варю средство от похмелья этим уродам. Сами ведь не догадаются.

– А в чем дело? – спросила Варя. – По какому поводу пьянка?

– Хрен их знает, – Элька пожала плечами. – Праздник какой-то чурбанский. Ну, давай посмотрю тебя, что ли.

– Ты и это умеешь?