«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Поскольку в сферу влияния Наркомата просвещения входило также развитие культуры, искусства, литературы, репрессии не обошли и этот «фронт». Уже начало 1933 г. ознаменовалось арестами среди писателей, которые значительно усилились после самоубийства 13 мая 1933 г. Николая Григорьевича Хвылевого (Фитилева). Многие из литераторов попадали за решетку по инициативе самого председателя ГПУ УССР. Например, в постановлении на арест писателя Павла Михайловича Губенко (Остапа Вишни) отмечалось, что арест проводится на основании личного распоряжения Балицкого[713].

Писатели (и вообще украинская интеллигенция), как уже отмечалось, давно были «под колпаком» ведомства Балицкого. Поэтому кое-кто из них, очевидно в целях самосохранения, стремился при случае упоминать имя шефа ГПУ. Например, о нем вспомнил в выступлении на Харьковской областной партийной конференции драматург Иван Микитенко: «И здесь мы должны отметить в самом деле большую и почетную роль славных органов ГПУ и руководителя ГПУ тов. Балицкого в очищении нашей литературы от предателей и шпионов, от всех этих Яловых, Досвитних, Пилипенков, Грицаив, Речицких, Озерских, Остапов Вишен и им подобных. Мы можем сказать, что если враги украинской советской культуры так люто ненавидят тов. Балицкого, то это свидетельствует, что тов. Балицкий есть настоящий друг социалистической Украины, украинской советской культуры и литературы. И именно поэтому актив советской литературы Украины отдает свои горячие симпатии стойкому и верному большевику Всеволоду Аполлоновичу Балицкому и всем нашим лучшим большевикам-чекистам, которые помогают партии утверждать украинскую советскую культуру и литературу на наших пролетарских позициях»[714]. Таким образом, пароксизм изобличения «врагов» в украинской советской литературе подкреплялся прославлением спасительной миссии ГПУ и лично «подлинного друга» литературы и культуры товарища Балицкого[715].

Погром украинских писателей достиг такого размаха, что 17 мая 1935 г. С. В. Косиор обратился к Балицкому с просьбой «разъяснить» всем подведомственным последнему органам, что всяческие аресты, обыски и другие виды репрессий не могут быть проведены без предварительной санкции Секретариата ЦК КП(б)У. По неполным подсчетам, лишь за период с декабря 1932 по май 1937 г. (время третьего пришествия Всеволода Балицкого в Украину) был репрессирован 71 украинский писатель[716].

Имя и дела Балицкого неоднократно упоминались и на пленуме правления Союза советских писателей Украины, где, в частности, П. П. Постышев в докладе цитировал добытые в ГПУ признания «контрреволюционеров-националистов» поэта Олексы Влызько, драматурга Николая Кулиша и др.[717] Вспомнил Постышев и еще одно имя – выдающегося режиссера, основателя и руководителя знаменитого харьковского, а потом и киевского театра «Березиль» Александра Степановича (Леся) Курбаса. В октябре 1933 г. его как «националиста» отстранили от руководства театром, а в декабре того самого года арестовали. Осужденный, со временем он оказался на Соловках, а расстрелян был в урочище Сандармох (в Карелии) в ноябре 1937 г. вместе с другими соловецкими узниками[718].

В следственном деле упомянутого драматурга Николая Кулиша сохранился чрезвычайно интересный документ – сообщение его сокамерника, которого чекисты обязали сообщать о том, что говорит Кулиш: «Общий вывод относительно строительства культуры на Украине Кулиш делает печальный. Балицкий, – говорит он, – может только разрушать. Ему скажут, так он еще три тысячи арестует за одну ночь. А вот создавать некому. Все ценное и талантливое разогнано и уничтожено» [719].

Число расстрелянных в Украине в 1933 г. нуждается в дальнейшем уточнении. В одном из документов ГПУ УССР, датированном 29 марта 1934 г., указано, что в 1933 г. в Украине был казнен 1 141 человек. Из них по постановлению ОГПУ – 474, по постановлению ГПУ УССР – 667, умерло 5 человек[720]. В служебной записке начальника УСО ГПУ УССР М. М. Букшпана на имя начальника Учетно-статистического отдела ОГПУ СССР Я. М. Генкина от 31 марта 1934 г. указано, что в течение 1933 г. по постановлению судебной «тройки» при Коллегии ГПУ УССР расстреляно 805 человек, из них по делам территориальных органов ГПУ – 615 человек, по делам транспортных органов – 52 человека, по делам органов милиции – 138 человек[721]. Эти архивные данные противоречат утверждениям историка О. Б. Мозохина, утверждающего в своих работах, что в 1933 г. ГПУ УССР приговорило к расстрелу 69 человек[722].