Глиняный бог

— Значит, есть люди поумнее вашего Мюллера, — с издевкой заметил Семвол.

Френк очнулся от изумления и резко спросил:

— Где вы это взяли?

— Это вам подарок от наших русских соперников, — ответил Семвол.

— Подарок? — растерялся Френк.

— Ну–ну, не совсем. Во всяком случае, именно эти две строчки были написаны на черной доске в большой физической аудитории одного института. Их написал доктор Котонаев! Эти строки были написаны в связи с обсуждением задачи хранения антивещества.

Френк вытаращил глаза.

— Значит, там, у Котонаева, ваши шпионы!..

— О, не кричите так громко! При чем тут шпионы? Ведь мы же не украли доклад доктора Котонаева. Это просто невозможно. Нам достались всего две строки какой‑то тарабарщины. И, как я сейчас вижу, их оказывается вполне достаточно, чтобы сдвинуть вас и вашего Мюллера с мертвой точки. Не так ли?

— Вы украли у русских идею! — запальчиво воскликнул Френк. — Это нечестная игра! Вы держите там, в институте, шпиона. Вы…

— Садитесь, Френк, и успокойтесь. Этот человек, так сказать, шпион, сидит и собирает крохи. Он выбирает только самое важное. Для этого он должен быть специалистом. Он передает эти крохи сюда, к нам. И вот здесь‑то и начинается настоящая работа. Это, Френк, исследовательская, я бы сказал, научно–исследовательская работа.

— И все равно…

— Пример с этими уравнениями, — продолжал Семвол, не обращая внимания на Френка. — Простому смертному они ничего не говорят. Но стоило их показать специалисту, вам, и сразу раскрылась их огромная ценность. К счастью, в науке во всем мире применяются одни и те же обозначения. Это облегчает работу нашей разведке…

— Послушайте, Семвол, вы говорите “наша разведка”. Неужели вы действительно дошли до того, что стали шпионить даже за наукой? Неужели вам мало пакостить в военных делах, в промышленности, в политике?

— Боже, я никогда не подозревал, что вы такой младенец! Да разве вы не понимаете, что военное дело, промышленность, наконец, политика — все это результат научного прогресса! Шпионаж в науке — это дальняя разведка. Зная науку противника сегодня, мы можем предсказать его экономику, промышленность и военный потенциал на годы вперед.

Френк внезапно ощутил реальность того, о чем говорил Семвол. “Научная теория — это модель будущей жизни, выраженная в символах”, — вспомнил он слова профессора Фейта. Как он был глубоко прав! Имея в руках такую модель, легко воссоздать настоящую и будущую действительность. Так вот в чем смысл этой “разведки Семвола”!

Френк еще раз глянул на две строки дифференциальных уравнений и на магнитную восприимчивость, обведенную красным кружком. Ему стало не по себе.

Он встал и хотел было покинуть кабинет. Семвол преградил ему путь.

— Так мы не выяснили вопрос. Почему Мюллер не додумался до всего этого? — он потряс листком бумаги.

— Потому что он — Мюллер, а тот, кто до этого додумался, умнее Мюллера.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — подтвердил Френк.

— Хорошо, если это так. В таком случае изложите Мюллеру новые соображения насчет хранилища. Конечно, не говорите ему, что это из России. Пусть идея как бы исходит от нас, вернее, от вас, Френк.

3

Он сидел в кафе и крупными глотками пил холодный кофе. Было уже за полночь, но Френк забыл о времени, потому что его голова была занята мыслями, которые так неожиданно нахлынули после разговора с Семволом.

Он всегда думал, что расчеты, сведения, цифры и факты, систематизированные и аккуратно занесенные на карточки, — результат тщательной обработки научных журналов, монографий и докладов. И вдруг оказалось, что среди всего этого богатства имеются ворованные мысли.

Теперь он мучительно вспоминал все свои собственные или казавшиеся ему собственными открытия и удачи и с ужасом заметил, что они свершались после того, как он добрый час–полтора покопается в картотеке! Где‑то есть прямое решение, где‑то лишь намек, кто‑то обронил неоформившуюся догадку, кто‑то исправил ошибку в чужих вычислениях…

Он поежился от мысли, что, может быть, им самим ничего и не придумано, ничего не открыто и что он всего лишь компилятор, а настоящего научного мышления у него нет и никогда не будет…

Френк не заметил, как в кафе вошла Герда Кьюз. С этой певицей из местного мюзик–холла он встречался раз или два в компании подвыпивших друзей–физиков. Она была чертовски красива, но даже по стандартам “атомного века” слишком вульгарна…

— Добрый вечер, Долори, — произнесла она, садясь за столик. На ней было изрядно помятое вечернее платье и от нее пахло вином. — Мне тоже чашку холодного кофе, — приказала она официанту, — с коньяком. Да перестаньте смотреть сквозь меня, — тряхнула она Френка за плечо. — Неужели я вам не нравлюсь?

— Вы? Как сказать… Временами.

— Замечательно! Вы знаете, молодые женщины бесятся, если на них не обращают внимания. Неужели я хуже Лиз?

— Вы красивее Лиз, но вы хуже нее.

Герда закурила.

— Я это знаю, Френк. И мне это очень неприятно…

— Все зависит от вас.

— От меня? О нет, от меня уже ничего не зависит. Все зависит теперь от вас, как вы там называетесь, от физиков, от ученых, будьте вы прокляты.

Френк улыбнулся.