Глюк

– Не беспокойся за меня, – отмахнулась женщина, осматриваясь. – Мне приходилось ночевать в таких местах, о которых ты, скорее всего, даже не слышал. Не против, если мы перейдем на «ты»? Нам вроде как предстоит через многое пройти вместе. Странно при этом «выкать» друг другу.

– Не проблема. Вот твоя кровать. Все необходимое ты найдешь в шкафу, вот он. Вода в графине. Душ работает с шести до семи утра, так что придется встать пораньше. Тебя нужно будить?

– Нет, спасибо, я как-нибудь сама.

– Прекрасно. Завтрак в семь тридцать, выезжаем в девять. Кстати, куда мы направимся?

– У нас несколько пунктов назначения, – неопределенно пожала плечами женщина. – В основном это свалки. Ориентируешься в них?

– В общих чертах.

– Ничего, я тебе покажу дорогу, если заблудишься.

Кивнув, шофер пожелал Авроре спокойной ночи и вышел из комнаты. Оставшись одна, она, наконец, дала волю чувствам – упав на кровать, женщина долго и беззвучно кричала, прижав к лицу подушку, чтобы никто не услышал ее. И только спустя несколько минут, обессилев, она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Вопреки уверенности, с которой она убеждала Лорда согласиться на рискованное предприятие, сама она была полна сомнений и страхов. Люди свалки были себе на уме, и никогда нельзя было сказать, что творится у них в головах. Среди них были те, с кем у Авроры прежде были конфликты, которые, однако, ни разу не привели к кровопролитию. Это хорошо, подумала женщина. Нет повода мстить – нет и самой мести. Оставалось только решить, как следовало вести себя с ними. Попытаться убедить их в том, что банды представляют для них самих реальную опасность? Или говорить уже прямо и предложить сделку? Мысль о том, чтобы просто попросить о помощи, даже не приходила ей в голову – она была слишком хорошо знакома с главным правилом, которое эти люди никогда не нарушали: попал в проблему – выпутывайся из нее сам. Что ж, ей не привыкать.

Аврора приучила себя засыпать тогда, когда нужно, и просыпаться без всякого будильника. Поэтому сон для нее обычно длился мгновение, в течение которого мозг успевал отдохнуть, а тело – перезагрузиться. Открыв глаза ровно в шесть, она поднялась с кровати и прошла в небольшую ванную комнату, площадь которой едва ли была больше шкафа, стоящего рядом с кроватью. Тем не менее, там было все необходимое, и женщина с удовольствием смыла с себя переживания предыдущего дня. Стоя под струей прохладной воды, она подумала о том, что ей не стоило привыкать к подобному – ведь если вся эта затея с Лордом окажется пшиком… Впрочем, она решила не забегать так далеко и просто постаралась прочувствовать до конца доступное ей наслаждение от душа. Выйдя из ванной, она сразу заметила, что в комнате кто-то побывал. На кровати лежала чужая одежда. Оглядевшись и никого не обнаружив, Аврора взяла в руки штаны из плотной ткани и со знанием дела осмотрела ее по швам.

– Ничего, добротная тряпка, – пробормотала она и добавила громче. – Это все мне? И я могу это взять?

Конечно, ей никто не мог ответить, однако она привыкла задавать этот вопрос пространству, у которого, она знала это точно, всегда могло быть свое мнение по поводу бесхозных, на первый взгляд, вещей. Это правило, которому она следовала неукоснительно, не раз помогало ей избегать неприятных ситуаций. Несмотря на беззаконие, творящееся вокруг, люди все же старались следовать определенным правилам, и каждый пытался использовать их в своих интересах, чтобы потом иметь возможность оправдаться перед соплеменниками, если те вдруг заподозрят его в нечестной игре. Находишь ты, допустим, пару ботинок. Рядом никого нет, но все равно следует обозначить свои намерения. Если их хозяин где-то рядом, он обязан отозваться, хочется ему того или нет. Никто не заявляет о своих правах? Вещь твоя, можешь себя поздравить. Неизвестно, кто и когда придумал эти правила, но большинство ее знакомых сходилось в однозначном мнении: это реально помогало сохранить хоть какую-то видимость порядка, без которой всему бы настал конец. Конечно, находились и те, кто не признавал никаких норм, как те же банды, но на их счет ни у кого не было никаких иллюзий. К тому же вседозволенность, которой они бравировали, вопреки логике, имела четкие границы. Например, ни один из членов банды никогда не решился бы появиться в добропорядочном обществе в одиночку – его сразу уничтожили бы. Причем его товарищи никогда не стали бы за него мстить. Как говорится, сам дурак. Стал членом волчьей стаи – будь добр оставаться им до конца своих дней.