《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Иоанн глядел на эти следы необходимого наказания, и всё же частью своей души корил себя за случившиеся.

В то утро царь не чувствовал никакой устали, хоть проспал не больше двух часов. На ранней заре в покои явились холопы, принеся холодной воды, свежий хлеб и водку. Они безмолвными тенями покинули опочивальню.

Иоанн оглянулся на ложе. Фёдор всё дремал – лишь малость поворочался, чем вызвал мягкую улыбку на устах Иоанна.

По своему обыкновению, владыка обратился к писчим трудам. Едва его взор опустился к пожелтевшей грамоте, на коей уж начало было сложено, усталый вздох сорвался с уст Иоанна. Он не успел взяться за перо, покуда поднял свой взгляд.

Жестом владыка повелел призраку Курбского отступиться от ложа, и тот повиновался, разведя руками.

Лукавый образ своим явлением вынудил владыку встать из-за стола. Под немую насмешку Андрея Иоанн опустился на колени пред святыми образами. Его пальцы сплелись меж собой.

«Я каюсь, отче, каюсь. Прости раба своего, ибо не ведал, что творю. Лишь нынче я ведаю, что хотел ты донести до меня неразумного. Вижу, вижу, узрел. Не отвергай блудного сына своего, ибо предстаю пред тобой в покаянии. Прости мне прегрешения мои, якоже и я оставлю должникам своим. Аминь.»

Несколько мгновений Иоанн стоял пред иконами. Неведомо было самому царю, чего он ожидал.

Когда владыка поднялся с колен и обернулся, видение Курбского не исчезло. Иоанн глубоко вздохнул, сокрушённо мотнув головой.

- Тебе не искупить грехов твоих, - молвил Андрей.

Иоанн приложил палец к своим губам, призывая к молчанию, и опасливо оглянулся на ложе. Сон молодого опричника остался не потревоженным.

С облегчённым вздохом Иоанн обернулся ко столу. Взяв краюху хлеба, он надломил её и протянул Курбскому.

На том призрак исчез.

Пожав плечами, Иоанн глубоко вздохнул, положил пищу на поднос и приступил к своим трудам.

Тихий скрежет пера заполнял тишину, ставшую в покоях.

Наконец, владыка поднял взгляд, заслыша шевеление. Мягкая улыбка преобразила его малость удручённый лик.

Оставив всё, Иоанн встал изо стола и медленно приблизился к ложу.

Фёдор потянулся с тихим стоном, и вдруг его резко повело. Парень ругнулся сквозь сон и схватился за плечо.

- Есть водка? – неразборчиво и хрипло пробормотал Басманов.

Иоанн со слабой улыбкой налил своему слуге и подал стопку.

- Вот так с утра? – вопрошал царь, сидя на ложе подле юноши.

Зажмурившись, Фёдор резко выпил, и пару раз кашлянул, прочищая обожжённое горло. Оставя стопку прямо полу, Басманов глубоко вдохнул. Приоткрыв глаза, он сквозь сонную ленность улыбнулся Иоанну. Проведя рукой по своему лицу, юноша зевнул и вновь потянулся.

- И снова ты, ясный сокол мой, ни свет ни заря, а уж на ногах? – протянул Фёдор.

Царь кивнул с улыбкой.

- Много дел, - прошептал владыка.

Фёдор коротко кивнул, да повёл головой, разминая шею. Сев в кровати, юноша откинул голову к изголовью, поглаживая своё плечо.

Иоанн глядел на сонные и плавные движения Фёдора, на то, как медленно моргают его веки, на безмятежность, укрытую сонной негой.

Тот образ запечатлелся отчего-то с особым трепетом, с особой нежностью.

- Мне должно всё исправить, - произнёс Иоанн, не ведая, отчего его сердца коснулся мимолётный холодок.

Фёдор взглянул на владыку, едва сведя соболиные брови.

- Я оступился, - Иоанн молвил тяжёлое признание, - И мне должно искупить слишком многое. И упование лишь на милосердие Господне.

- Позволь мне быть подле тебя, - молвил юноша, подавшись вперёд и взявши государя за руку, - Позволь и мне искупить мои прегрешения.

Иоанн мягко обхватил лицо юноши, привлёк к себе и запечатлел сокровенный и трепетный поцелуй на лбу Фёдора.

- Позволь, - тихо шептал Басманов, крепче берясь за руку Иоанна.

Иоанн отстранился с улыбкой, да в отрицаньи качнул головой.

- Вся вина твоя, вся кровь твоя на моих руках, на душе моей, ибо ты есть воля моя, - тихо произнёс царь, - И мне есть власть от самого Господа отпустить тебе все прегрешения, вольные и невольные, ведением или неведением.

Фёдор глубоко вздохнул, прикрывая глаза. Взведя рукой, парень осенил себя крестным знамением.

- Аминь, - едва слышно и в мирной покаянном смирении прошептал Басманов.

Опосля того юноша подался ко владыке, объяв его руку и прильнув головой к плечу Иоанна. Владыка отчего-то боялся прикоснуться к телу юноши. Какой-то мертвенный шёпот воспрещал. И всё же, Иоанн обнял юношу, прижимая к себе с каким-то чувством, доселе неведанным.

- А свои грехи мне должно самому искупить, - прошептал Иоанн, - Это мой крест.

- Позволи мне разделить его с тобой, - последний раз просил Фёдор.

Иоанн со слабой улыбкой мотнул головой.

- Нет, - отказал владыка, и юноша крепче обнял его.

…

Иоанн велел снарядить Грома. Конь встрепенулся да принялся бить копытом – скверно ему сиделось без дела. Пущай, Фёдор и выгуливал его, и придавал резвости да простору, всяко, в могучем Громе было столько удали, что всю скинуть не хватило бы одного всадника.

Иоанн стоял поодаль, выжидая сборов.

Мутное небо медленно светлело.

Наконец, всё было готово. Царь не брал с собой никого из людей, и никого не извещал о своём отъезде.