Голубой замок

— Нет, нет, мистер, — важно сказал он. — Это никак невозможно, совсем невозможно. Я должен поддерживать репутацию своего дома. Я отвечаю за эту молодую леди. Не могу допустить никаких заигрываний у меня за спиной.

У оскорбленного доктора Столлинга был настолько ошеломленный вид, что Валенси засомневалась, сможет ли Абель сохранить лицо. Но тот и не беспокоился об этом.

— Кстати, вы что-неть знаете об этом? — дружелюбно спросил он.

— О чем?

— О заигрываниях, — спокойно ответил Абель.

Бедный доктор Столлинг, который никогда не был женат, потому что верил в безбрачие духовенства, пропустил эту грубую реплику мимо ушей. Он повернулся спиной к Абелю и обратился к Валенси.

— Мисс Стирлинг, я здесь по просьбе вашей матери. Она умоляла меня пойти. У меня есть несколько посланий от нее. Вы… — он покачал пальцем, — выслушаете их?

— Да, — вяло произнесла Валенси, уставившись на палец. Он действовал на нее гипнотически.

— Итак, первое. Если вы покинете этот… это…

— Дом, — встрял Ревущий Абель. — Д-о-м. У вас трудности с речью, мистер?

— … это место и вернетесь домой, мистер Джеймс Стирлинг самолично заплатит за хорошую сиделку, которая будет ухаживать за мисс Гей.

Несмотря на свои страхи, Валенси тайком улыбнулась. Должно быть, дядя Джеймс посчитал дело совсем безнадежным, раз готов понести такие расходы. В любом случае, ее семейство больше не сможет унижать или не замечать ее. Она стала для них важной.

— Это мое дело, мистер, — сказал Абель. — Мисс Стирлинг может уйти, если захочет или оставаться, если ей будет угодно. Мы заключили честную сделку, и она вольна выбирать, что ей нравится. Она готовит мне еду, которой я от души наедаюсь. Она не забывает посолить кашу. Она никогда не хлопает дверьми и, если ей нечего сказать, просто молчит. Это необычно для женщины, знаете ли, мистер. Я доволен. Но если ей не нравится, она может уйти. Но ни одна женщина не придет сюда за плату Джима Стирлинга. А если вдруг придет, — голос Абеля звучал опасно тихо и вежливо, — я размажу ее мозги по дороге. Передайте ему это с приветом от А. Гея.

— Доктор Столлинг, Сисси нужна не сиделка, — прямо сказала Валенси. — Она пока что не настолько больна. Ей нужна подруга рядом, та, которую она знает и любит. Уверена, вы можете это понять.

— Я понимаю, что ваши мотивы вполне… хм-м… похвальны.

Доктор Столлинг чувствовал, что демонстрирует действительно широкие взгляды — особенно потому, что в глубине души не верил, что мотивы Валенси заслуживают похвалы. Он не имел ни малейшего понятия, чего ради она делает это, но он был убежден, что хвалить ее не за что. Когда он что-то не понимал, он просто осуждал. Проще простого!

— Но главное — ваш долг перед матерью. Она нуждается в вас. Она умоляет вас вернуться домой — она простит вам все, если только вы вернетесь.

— Довольно слабый аргумент, — задумчиво произнес Абель, насыпая в ладонь табак.

Доктор Столлинг проигнорировал его.

— Она умоляет, но я, мисс Стирлинг, — доктор Столлинг вспомнил, что он посланец Иеговы, — я приказываю. Как ваш пастор и духовный наставник, я приказываю вам вернуться домой, со мной, сегодня же. Возьмите свое пальто и шляпу, и идем.

Доктор Столлинг ткнул пальцем в сторону Валенси. Перед этим безжалостным пальцем она заметно сникла и увяла.

«Она сдается, — подумал Ревущий Абель. — Она уйдет с ним. Проклятье, какую власть этот проповедник имеет над женщинами».

Валенси была готова подчиниться доктору Столлингу. Она должна пойти домой с ним и сдаться. Она превратится в Досс Стирлинг на все оставшиеся ей дни или недели, чтобы вновь стать безвольным бессмысленным существом, каким была всегда. В этом пальце, безжалостно поднятом в небо, ее судьба. Она не сможет сбежать от него, как Ревущий Абель от своего удела. Она смотрела на него, как завороженная птичка на змею. В следующий миг…

«Страх — это изначальный грех, — внезапно раздался тихий голосок откуда-то из глубины сознания Валенси. — Почти все зло в мире происходит потому, что кто-то чего-то боится».

Валенси выпрямилась. Страх еще держал ее в своих тисках, но душа вновь принадлежала ей. Она не подведет свой внутренний голос.

— Доктор Столлинг, — медленно произнесла она, — сейчас у меня нет никаких долгов перед матерью. Она вполне здорова, и у нее есть все, что нужно — и помощь, и друзья. Она совсем не нуждается во мне. Я же нужна здесь. И я останусь.

— Браво! — с восхищением сказал Ревущий Абель.

Доктор Столлинг опустил палец. Никому не дано потрясать им вечно.

— Мисс Стирлинг, неужели ничто не может повлиять на вас? Вы помните дни своего детства…

— Очень хорошо. И ненавижу их.

— Вы понимаете, что скажут люди? Что они говорят?

— Могу представить, — ответила Валенси, пожав плечами. Она вдруг избавилась от страха. — Не напрасно же я двадцать лет слушала сплетни на чаепитиях и швейных вечеринках в Дирвуде. Но, доктор Столлинг, мне все равно, что они говорят, совсем все равно.