Город. Штурм Грозного глазами лейтенанта спецназа (1994–1995)

Паша, спросив у меня разрешения и прихватив Ежова и Кипрачева, побежал на досмотр уничтоженной группы боевиков. Я приказал во все глаза наблюдать и в случае чего прикрывать досмотровую подгруппу огнем. Фигуры в белых пончо-балахонах напоминали привидения, скользящие в неровном свете вспыхивающих выстрелов. Все добежали, в несколько очередей добили раненых, нагнулись, стали что-то подбирать. Бегут обратно. Паша, крутя во все стороны стволом, прикрывал согнувшихся в три погибели разведчиков. Что они там подобрали? Мне даже стало интересно. Добежали без происшествий. Только плюхнулись в окоп, пятачок перед нашим окопом накрыло серией разрывов. Пришлось нырнуть под бетонный накат. Разведчики, ходившие на досмотр, притащили АГС-17 на станке и несколько коробок «улиток», полностью снаряженных выстрелами. Гранатомет был цел и вполне пригоден для ведения огня. Жаль, что лапы станка были покорежены и не работали механизмы наведения. Да и хрен с ним. Насколько я помню с училищных занятий по огневой подготовке, из автоматического гранатомета «Пламя» можно стрелять и без станка. Так его и поставили наверху бетонной плиты на несколько бумажных мешков, забитых землей. Паша с силой дернул трос зарядки. Все, теперь у нас есть своя мини-артиллерия. Пусть хреновая и не дающая никакой точности и кучности, но и нам такая пойдет. Минут сорок-пятьдесят мы вслушивались в звуки боя и абсолютно ничем не занимались, зыркали по сторонам. Левые и правые фланги группы по моему приказу обследовали входы в подвалы, проверили пути к отступлению. Ко мне подполз связист и на мой вопросительный кивок отрицательно покачал головой и протянул наушники. В эфире царил бедлам и неразбериха. Мне показалось, что я даже слышу вклинивающихся в переговоры наших войск боевиков. Сколько же времени мы еще будем здесь сидеть и когда все-таки получится пробиться к своим? Внезапно стрельба вокруг стала менее интенсивной, а потом вообще замолкла. Я с удивлением осмотрелся. Где-то перекрикивались боевики, в небе вспыхивали ракеты, но стрельбы не было слышно нигде, в том числе и со стороны нашей колонны. Что это такое, интересно было бы знать. Перемирие какое-нибудь, наверное, или, может, боевики решили сдаться. Приполз недоуменный Паша.

— Командир, что за ерунда? Тихо, прикинь, никто не стреляет!

— Паша, мне никто не докладывал, и чувствую, что не собираются.

— А может, просто решили попраздновать?

— Что тут праздновать?

— Как что, сейчас Новый год будет!

Черт, действительно! Я взглянул на свои «командирские» часы. Через пару минут наступит новый тысяча девятьсот девяносто пятый год. Самая чудесная встреча нового года, какой можно ожидать. Я скинул из-под белого балахона рюкзак и расстегнул клапаны. Вот она, полуторалитровая пластиковая бутылка, в которую я накануне залил три бутылки водки.

Достал банку свиной тушенки и черный сухарь на закуску. Паша вскрыл банку и достал из своего рюкзака кружку. Я протянул ему бутылку. Никогда бы в своей жизни не подумал, что буду пить водку с подчиненными, однако надо народ чем-то подбодрить, да и черт знает, что будет со мной и с моими подчиненными через несколько минут. Может быть, эта кружка водки в окопе на Новый год окажется последней в жизни.

— На, Пахом, наливай, и давай на всех раскинь, и попробуйте Котлу влить — может, полегчает.

Паша налил кружку наполовину и протянул мне. Я выдохнул и залпом проглотил «огненную воду». Обожгло горло, скатилось в желудок, внутри потеплело. Я ножом выковырял из банки кусок тушеной свинины, зажевал и опустился на корточки на дно окопчика. Совсем забыл, что меня немного оглушило, а при контузиях, насколько знаю, алкоголь противопоказан. В голове приятно зашумело и захотелось курить. Наплевав на все меры предосторожности, я закурил и начал со вкусом дымить. Паша, опрокинув свою долю, закусил и пополз оделять остальных бойцов в честь праздника «фронтовыми».

Минут пятнадцать я блаженно пялился в ночь. Хотелось накатить еще водки, разогреть тушенки и, размачивая в ароматном жиру сухарь, закусить и, плюхнувшись куда-нибудь, поспать. Однако тишина быстро закончилась. Не успел заместитель доложить мне о выполнении задачи по обеспечению личного состава «огненной водой» и о том, что Котельский пришел в себя, как снова в округе загрохотало, засвистело, застрочило, заухало. Перемирия никакого не было, просто обе стороны отметили праздник и вновь принялись за войну. Вот делать-то нечего: отпраздновали бы уж по полной, а потом бы с бодуна, с утра, когда трещит башка от вчерашнего, сами бы решили пока не воевать, а найти где-нибудь пивка.