Говорит Вафин

Большими хлопьями на землю ложился снег. На лавочке, плавно засыпаемый, смолил папироську мужчина средних лет, в засаленном местами черном пуховике, джинсовых штанах невнятного цвета и при шапке, натянутой густо ниже бровей. Мужчина курил, и дым плавно мешался со снегопадом, уходя наверх.

Мужчина апатично глядел на дерево, которое иначе как «дерево» никто во дворе и не звал, ибо породы оно было невнятной – не то клен, не то ясень. Диавол того разберет. Мужчина приметил на дереве сороку, которая, празднуя снег, ловко скакала с ветки на ветку.

Мужчина усмехнулся в дым: «Крутишь вертишь наебать хочешь?» Сорока была ему симпатична, так как вполне олицетворяла собой тот типа зрелища, что похмельному человеку милее всего, – ненавязчивый, без претензии на осмысленность и наличие цели, не поучающий жизни.

От созерцания мужчину отвлек звук, который в отсутствие снегопада, пожалуй, показался бы гулким. Лениво повернув голову налево, мужчина заметил, как из серебристого соляриса, прикрывая голову капюшоном дубленки, вышла женщина с пакетом. Следом за нею с водительского места показался, очевидно, ее муж – начинающий стареть заматеревший россиянин, один из того племени, что успел в сытные нефтяные нулевые ухватить двумя руками свою мелкую должность в каком-нибудь департаменте развития или основать что-то связанное со строительством, мелкой торговлей или иным бесхитростным, но требующим изрядного количества житейской мудрости, связей и энергии.

Мужчина на лавочке вдруг засуетился. Мастито сложив пальцы к зубам, он вдруг громогласно свистнул.

Сорока слетела с дерева прочь.

«Эй! Шарик! Ты! Шарик!» – осипшим от долгого молчания голосом окликнул он вздрогнувшего от свиста водителя. «Шарик! Сюда! Ебатъся-кувыркатъся!»

…1997 год, кабинет химии, учительница задерживается, звонок уж прозвенел, и в классе творится вакханалия. Шарик сидит на третьей около окна парты и делает вид, будто занят учебником. Перед доской красуется хулиган – Витя Жоганый. Шарик чтит манеры – при каждой выходке или любом выкрике Вити он комканно улыбается в никуда, будто желая показать: «Я с пацанами, мне смешно, просто занят, но я свой и всё тут сейчас в легитимном порядке». Но Витю трудно обмануть.

Прищурившись, он окликает Шарика:

«Ты што как улыбаешься. Поди сюда быром!»

Шарик с надеждой смотрит на белую дверь кабинета, но Арина Николаевна, очевидно, поднимает сейчас в учительской уже седьмой пряник, обсуждая рабыню Изауру. Помощи ждать неоткуда. Выйдя к доске, оказавшись на арене Колизея, перед голодными до подобных зрелищ патрициями из 9-го Б, Шарик обреченно закрывает голову от налетающих на него, словно американские беспилотники на порядки степных воинов Каддафи, поучающих лещей Вити Жоганого:

«Чухня, петушня, гашня, молофья, получайкин, пиздочайкин, лещевой-хуйсосущий-яйцелижущий», – вошел в поэтический кураж хулиган, подключая к обучению Шарика уже и ноги, и локти. Девочки на первой парте угодливо смеются – Шарик получает пизды очень смешно, гораздо смешнее Чуни – второго чухана, который, на свое счастье, пока гриппует.

Лещевой сель останавливается так же резко, как и начался.

Витя сочувственно наклоняется к лицу Шарика:

«А что скажешь? Нравится тебе Маринка, да? Поёб бы такую? Поёб? Отвечай? Поёб бы?»

Шарик понял, какого ответа ждет от него сейчас Витя Жоганый.

«Д-да, хотелось… но она не разрешит же…» – и неловко улыбнулся, смягчая свою дерзость.

Витя Жоганый удовлетворился ответом. «Кажжжный пацан Маринке хочет сссунуть. Даже чертило этто. А ты, Маринка, ссама бы дала поебать вот ему?»

Марина, привыкшая к таким социальным игрищам, переглянулась с подругой и хрипло рассмеялась: «Нет, уж, Вить… куда Шарику ебать меня… пизду полизать и ту не дала бы».

Витя ухватил за шиворот Шарика: «Ссслышал бабье мнение? Против воли хотел ебать ее, что ли? За насилие знаешь что делается? После уроков шоколадного мороженого получишь!»

Шоколадное мороженое – значит, Жоганый слепит снежка, поручит шестерке макнуть его в собачье говно и смачно зарядит снарядом в покорно стоящего Шарика.

….

– Шаррик! Ты! Шаррик! – сгаснул соплями вправо.

– Я не Шарик, не знаю тебя, но пизды сейчас получишь.

«Чухня, петушня, гашня, алкашня, сиварев, гасилов-хуйсосилов», – вошел в поэтический кураж бывший Шарик, подключая к обучению Жоганого уже и ноги, и локти. Жена угодливо засмеялась – Жоганый получал пизды очень смешно, после каждого удара удивленно моргая на внезапное ненастье снизу вверх.

С дерева на побоище смотрела, скосив голову, сорока.

А снег всё падал и падал.

Гидрометцентр обещал к ночи тройную норму осадков.

– Однако шансы Трампа изрядно возросли после рецидива скандала с теми письмами Хиллари Клинтон.

– Согласен, коллега, информационная гигиена мисс Клинтон оставляет желать лучшего, но как же куда более грандиозный скандал Трампа, его ужасный сексизм, антимексиканский расизм? Единичная ошибка порядочного человека прощаема, но стиль мышления негодяя не позволяет надеяться на исправление.

Интеллигентно рассмеялся: