Грех во спасение

— Маша, мы считаем тебя своей дочерью и хотели бы, если ты пожелаешь, чтобы ты звала нас отцом и матерью. — Княгиня подошла к ней, обняла и поцеловала в лоб. — Я очень люблю тебя и клянусь, что мое сердце разрывается от горя, когда я представляю, что мои дорогие дети вынуждены будут испытывать неимоверные лишения, а я буду сидеть и этом красивом доме и дожидаться, когда юная хрупкая девушка спасет моего сына. — Она промокнула глаза и нос маленьким кружевным платочком и не менее решительно, чем Маша перед этим, произнесла:

— Я сама поеду в Сибирь и помогу Мите бежать.

— Ну это ты, матушка, определенно с ума сошла! — рассмеялся князь и обнял жену. — Нет, наше время прошло, дорогая! Теперь нам остается только ждать и надеяться, что господь услышит наши молитвы и поможет Маше добиться успеха.

— Но меня беспокоит Алексей. — Зинаида Львовна с грустью посмотрела на Машу. — Твой жених вправе воспротивиться и не пустить тебя в Сибирь. Кроме того, как он воспримет известие, что ты собираешься вступить в брак с Митей? Конечно, мы сможем ему довериться и сказать, что это будет фиктивный брак, иначе тебя просто-напросто не допустят к Мите. Но как отнесутся к этому его родители? Они вот-вот вернутся в Петербург, и Алеша должен будет познакомить их со своей невестой… — Она покачала сокрушенно головой и развела руками. — Не представляю, как он поступит в этом случае. Да и сам факт, что ты много дней и ночей будешь рядом с молодым мужчиной один на один — это тоже может не понравиться Алексею. Что ни говори, но Митя тебе не родной брат…

— Во-первых, с нами будет Антон, во-вторых, если Алексей Федорович не поймет меня, значит, я ошиблась в своем женихе и мне не стоит связывать с ним свою судьбу, — сказала Маша, как отрубила, и продолжала говорить, не заметив, что князь и, княгиня быстро обменялись взглядами, а Зинаида Львовна даже вздохнула. — Я поступаю так, как считаю. нужным. И это испытание не только для меня, но и для Алексея. Если он любит меня, то должен не только согласиться; с моим решением, но и помогать всеми доступными для него способами. До этого он показал себя самым верным и преданным Митиным другом, надеюсь, он не отступится от него и дальше.

— Маша, — князь подошел к ней и взял ее руки в свои, — ты не представляешь, что творилось в моей душе все эти долгие месяцы! Жизнь казалась мне беспросветной и почти закончилась в тот момент, когда я узнал, что мне никогда уже не придется увидеть своего сына. Ты подарила нам с матушкой надежду, и даю тебе слово, мы сделаем все, чтобы помочь вам обоим. Продадим все до последней ниточки, по миру пойдем, но вас, детей своих, в беде не оставим!

— Маша, дорогая, но это невозможно! — потрясенно произнес барон, подошел к своей невесте и, обняв ее за плечи, привлек к себе. — Я никуда тебя не отпущу, и прошу тебя, откажись от этой сумасбродной затеи! Никто тебя не осудит, любой здравомыслящий человек поймет, что твоя поездка в Сибирь — форменное самоубийство!

— Алексей Федорович, — Маша подняла на него глаза, — я надеялась, что вы поймете меня, как никто другой. Вы — честный и искренний человек, так, пожалуйста, позвольте и мне быть честной и откровенной до конца. Я не смогу оставить князя и княгиню один на один с их горем, потому и просила отложить нашу свадьбу. Кроме того, я никогда не буду чувствовать себя счастливой, зная, что один из дорогих мне людей не свободен, что ему невыносимо тяжело и одиноко.

Представьте себя на его месте, и вы поймете, каково вдруг оказаться выброшенным из привычной жизни, стать изгоем общества, человеком, которому навеки отказано в праве на любовь, счастье.

Алексей опустил руки и отошел к окну. Какое-то время он молча вглядывался в ночную мглу, потом повернулся и грустно улыбнулся:

— У меня уже нечто вроде приметы появилось, дорогая!

Коли ты начинаешь величать меня от имени-отчеству и на «вы», значит, наша свадьба опять откладывается и, насколько я понимаю, теперь уже на неопределенный срок.

— Алеша, — Маша закусила губу и жалобно посмотрела на него, — прости, но я тебе еще не все сказала. Я не просто еду навестить Митю, я намерена обратиться к милости Государя и просить его разрешения на наш брак…

Алексеи побледнел, губы его задрожали, и он рывком отвернулся к окну. Маша подошла к нему и дотронулась до его плеча:

— Ты не дослушал меня, Алеша, это будет фиктивный брак, и он нужен мне для того, чтобы помочь Мите бежать!

— Бежать?! Ты в своем уме?! — закричал Алексеи, и Маша впервые в жизни увидела, что он в ярости. — Только такая сопливая и безмозглая девчонка, как ты, может замыслить подобную чушь! Твоя самонадеянность не знает границ! — Схватившись руками за голову, он принялся ходить по кабинету взад-вперед, как маятник, повторяя раз за разом:

— Бежать? Она поможет бежать! Она все сделает наилучшим образом! Только она и никто другой! — Он остановился напротив Маши и постучал кулаком себя по лбу. — А я-то, дурак, надеялся, что небезразличен тебе, что хоть немного ты любишь меня!

— Алеша, — Маша прижала руки к груди, — я ведь сказала, что это будет фиктивный брак…