Грех во спасение

— Прошу извинить меня за беспокойство, ваше сиятельство! Не смею больше отвлекать ваше внимание на подобные пустяки. — Она гордо выпрямилась и посмотрела на Лобанова сверху вниз. — Я крайне сожалею, что на вашем пути, граф, не встретилось ни одной порядочной женщины. Вероятно, поэтому вы не в состоянии оценить настоящие чувства и понять, что не все в этом мире оплачивается деньгами.

Лобанов тоже поднялся, и" Маша невольно отступила назад. Граф был на голову выше ее, и странный блеск его бледно-голубых, слегка прищуренных глаз заставил ее насторожиться. Он сделал шаг в ее сторону, потом другой и вдруг схватил за руки и резко притянул к себе, отчего Маша больно ударилась носом о пуговицу на его камзоле.

— Что вы себе позволяете? — успела она вскрикнуть, и граф буквально впился в ее рот, больно прихватив зубами за нижнюю губу.

Маша попробовала вырваться, но Лобанов настойчиво теснил ее к стене, не выпуская рук ч продолжая терзать ее губы. Маша задыхалась и, когда почувствовала, что ее ноги коснулись края то ли дивана, то ли софы, напряглась и откинула голову назад, наконец глотнув воздуха. Но уже в следующее мгновение почувствовала, что лежит навзничь, притиснутая к дивану тяжелым мужским телом, а руки графа рвут ворот ее платья, раздирают корсет…

Она вскрикнула, но его губы опять зажали ей рот. Маша изогнулась, стараясь освободиться от ненавистных холодных рук графа, добравшихся до ее груди и принявшихся безжалостно мять и давить ее. Девушка вскрикнула от боли, попыталась вырваться, по граф левой рукой прижал ее кисти к изголовью, а правой взялся за край юбок и закинул их ей на голову. Теперь она совсем перестала видеть что-либо, к тому же тяжелая плотная ткань мешала дышать. Маша задыхалась, а жадная рука графа скользнула ниже, попробовала проникнуть между ее ног и, когда это не удалось, принялась срывать с нее остатки белья. И Маша не выдержала, закричала не своим голосом, согнула ногу в колене, потом резко выпрямила ее и что было сил ударила графа то ли в живот, то ли в лицо — она так и не поняла, куда именно. И в следующее мгновение почувствовала, что свободна. Она сбросила юбки с лица и быстро села, стараясь запахнуть на груди разорванное до пояса платье. И тут же увидела, что граф Лобанов стоит перед ней на коленях, согнувшись в три погибели, держится за живот и глухо стонет, крупные слезы бегут по его щекам и скапливаются на подбородке.

Маша подскочила к столу, схватила салфетку, положила в нее несколько кусочков льда и протянула графу:

— Приложите ко лбу!

— Какому лбу! — простонал граф и яростно потряс головой. — При чем тут лоб? Дура!

— Но разве я вас не но голове ударила?

— По голове, да не по этой! — Граф постучал себя ладонью по лбу. Потом с трудом поднялся на ноги, сел рядом с ней на диван и прокряхтел:

— Идиотка ненормальная!

Маша испуганно вскочила на ноги, но граф посмотрел на нес исподлобья и хмуро приказал:

— Садись, не трону! — Морщась от боли, он потер рукой поясницу и спросил:

— Ты действительно не поняла, зачем тебя пригласили на ужин?

— Но вы же объяснили, что хотите обсудить мой вопрос.

Граф глубоко вздохнул и еще больше помрачнел:

— А ты думала, как будешь расплачиваться за подобную услугу?

— Простите, ваше сиятельство, но я не подозревала, что вы нуждаетесь в деньгах.

— О боже! — Граф встал с дивана, подковылял к столику, отхлебнул вина из бокала и с усилием опустился в кресло. — На кои ляд мне твои деньги, мне была нужна ты, безмозглая идиотка! Всего лишь одна ночь любви, и я бы многое сумел сделать для тебя, даже уменьшить срок каторги для твоего будущего мужа. Но теперь я не уверен, что вы вообще с ним когда-нибудь свидитесь.

— Но, граф, — Маша прижала руки к груди, — вы не должны поступать подобным образом.

— Убирайся прочь, — приказал граф, отвернулся и бросил через плечо:

— Чтобы уже завтра тебя в городе не было! — И, по-прежнему не глядя в ее сторону, сдернул с окна штору и швырнул ее Маше. — Срам прикрой! — И, уже когда она была у дверей, крикнул ей вслед:

— Посмей только кому проболтаться, век своего жениха не увидишь!

Не помня себя от отчаяния, Маша вихрем промчалась по лестнице, миновала вестибюль графского дома и на выходе буквально влетела в высокого плотного человека в генеральском мундире. Оба одновременно вскрикнули, отшатнулись друг от друга, и в следующее мгновение Маша поняла, кто перед ней. Она побледнела, потом покраснела и тихо произнесла:

— Прошу простить меня, ваще высочество, за, мою неловкость.

Великий князь Михаил Павлович, а это был он собственной персоной, повел бровями и неожиданно улыбнулся:

— Ваша неловкость чуть не стоила мне жизни, но это пустяки, и не нужно об этом беспокоиться. — Он окинул ее удивленным взглядом и спросил:

— Позвольте узнать, кто вы и что делаете в столь поздний час в доме графа?

Маша открыла было рот, чтобы сказать, по какой причине она здесь находится, но вдруг вспомнила, что князь Михаил — отец того, кто является источником всех бед для семьи Гагариновых, и не выдержала, зарыдала.