Громила

Лакросс,
Футбола рассерженный брат,
Регби заброшенный пасынок.
Ни команды поддержки, ни музыки, ни поп-корна,
Играется на тренировочном поле,
Хочешь сидеть — приноси стул с собой.
Бронте машет,
Она застолбила мне место.
«Рапторы» против «Буйволов»,
Динозавры против тяглового скота,
Я никогда не видел этой игры прежде.
Теннисон
На острие атаки.
Он очень хорош, но не великолепен,
Он быстр, но не из самых стремительных,
И восполняет недостаток скорости за счёт тупо-упрямой агрессии.
«Он жаждет получить «лучшего игрока» — говорит Бронте, —
Но до этого никогда не доходит».
Точный
Пас Теннисону,
Он устремляется к воротам,
Неся мяч в сетке своей клюшки,
Бросок — но он промахивается на какие-то дюймы.
Буйволы прорывают оборону «Рапторов»;
Гол.
Разочарование.
Чувствую досаду Теннисона
И понимаю, что Бронте права:
Он станет капитаном команды, но никогда — звездой,
Разве что есть у него в запасе приём, способный сделать его непобедимым.
Слежу за игрой,
Сердце заходится,
И вдруг понимаю, почему:
У Теннисона есть тайное оружие,
Которое может сделать его звездой этого матча.
Интересно, что как он среагирует, когда поймёт, что происходит?
Я краду
Взрывом отзывающееся в его плече
Столкновение яростных клюшек.
Несу свою боль в молчании,
Боясь, что Бронте заметит;
Ссадины на колене
Не видно под моими джинсами;
Я мог бы уйти, но решаю остаться,
Чтобы втайне принимать на себя удары,
Потому что если Теннисон взял надо мной шефство,
То я имею полное право тоже взять его под свою опеку.
Конец игры,
«Рапторы» победили!
Теннисон забил три гола,
При этом даже не сильно вспотев.
Момент ликования, и я целую Бронте.
Надеюсь, она не заметит, что под курткой я весь взмок от пота.
И что будет,
Когда я приду домой,
И дядя Хойт увидит меня,
Заметит все эти свежие синяки,
И поймёт, что я воровал —
У других, не у нашей семьи?
Меня знобит
При мысли о том,
Что он узнает о моей тайной жизни.
Я мог бы сказать себе, что это ничего,
Что хуже, чем он уже сделал, он сделать не сможет,
Но в дядиной душе зияет чёрная пропасть,
Дна которой я никогда не видел.
И надеюсь, что не увижу.

КОДИ

30) Всякое

Брюстер всё время твердит, что мне надо бы быть тряпичной куклой. Вот заладил. Не хочу! Сказал ему, что хочу быть Пластик-Фантастиком, потому что это клёвое имя для супергероя.

— Ты не супергерой, — сказал Брю, — выбрось из головы! Думай, что ты — тряпичная кукла, так будет лучше.

Он говорит так, потому что я спрыгнул с крыши и сломал ему руку. Ну, может, он и прав — какой из меня Пластик-Фантастик, если у меня не получается растягиваться. Всё равно — вот было бы клёво, если бы я втайне был чем-то таким суперским, особенно когда дядя Хойт съезжает с катушек.

Хотел рассказать об этом Бронте-завру, но Брю сказал:

— Тайна должна оставаться тайной.

— Даже от неё?

— В особенности от неё, — сказал он.

Непонятно, почему. Они же так много разговаривают, что, кажется, могут читать друг у друга в мозгах.