Гуру

– Вот что нам нужно сделать, – начал Тедди. – Мы от лица «Шакти» внесем большое пожертвование в организацию по борьбе с сексуальным насилием. Затем мы наймем компанию по кризисному менеджменту, которую нам рекомендует Скотт. – Он кивнул коллеге. – Саманта объявит о выходе из совета директоров «Шакти». Естественно, временном выходе, но никому знать об этом не нужно. Она разместит у себя заявление, что это все неправда, но с учетом того, как важно верить жертвам, бла-бла-бла, она считает необходимым отступить в сторону, чтобы дать компании возможность провести внутреннее расследование.

– Вынужденный отпуск, не отставка, – быстро вставила Джейн. – И последнее слово по соответствующему заявлению останется за нами.

– Давайте сначала послушаем мнение кризис-менеджеров, – ответил Тедди. – Они же у нас специалисты в этом вопросе.

– Но… – Сэм почувствовала, что еще немного, и ее вывернет наизнанку. Ужас сдавливал ей горло. – Но, Тедди, разве от всей этой кутерьмы не будет создаваться впечатление, что я в самом деле виновна? Я вообще ничего не делала. Ты-то мне веришь?

– Вопрос в том, почему она заявляет, что ты это сделала, – бросил Фрэнк, играясь с запонками. Остальные мужчины уставились на него. – Я прочитал несколько месяцев назад статью на «Шакти» о том, как работают ложные обвинения. Мозг себе вынес, – робко пояснил он. – Я же говорю, моя внучка без ума от сайта.

– Лиза самолично подтвердила, что письмо – чушь собачья. – Сэм казалось, что она сходит с ума. Она будто бы билась о стены этого кошмара наяву и громко звала на помощь, но никто не хотел ее услышать. Для нее заявления о ложных обвинениях в изнасиловании были сродни жалобам на культуру отмены, а именно – несуразный вымысел, за который пытались спрятаться провинившиеся мужчины, боявшиеся, что их сейчас «заклеймят». Но вот пришел и черед Сэм испытать на себе все это. А она вообще ничего дурного не сделала. – Я невиновна.

– В текущем климате не имеет особого значения, виновна ли ты. Все, что нужно пользователям «Твиттера»… – Тедди сверился с бумажками на столе и зачитал один из твитов борцов за права мужчин: – «Испепелить какую-нибудь суку». – На этих словах он вздрогнул. – Обескураживает, как они рассуждают.

– А мне-то что прикажете делать? – спросила Сэм. Она не ожидала, что встреча примет подобный оборот. В ее воображении Тедди должен был встать на ее сторону и во что бы то ни стало настоять, чтобы совет директоров тоже поддержал Сэм. – Что же мне делать без «Шакти»? Без моих девочек? Это же вся моя жизнь.

– Послушай меня. – Тедди положил руку ей на плечо. – Эти люди хотят крови. Они не успокоятся, пока не посадят тебя на кол. Дай себе время на передышку, а им время перекипеть. – Все, в том числе Джейн, кивнули. Менеджер подобрала телефон и заскроллила по экрану, по всей видимости, в поисках следующей клиентки, очередного скандала, с которым нужно разобраться. Сэм уже выпала из ее орбиты.

– Когда все уляжется, ты снова вернешься к делам, – заверил Тедди. – Толпа найдет себе новую жертву. Так всегда бывает, можешь в этом не сомневаться.

– Тедди, я не могу…

– Доверься мне, – прервал он. – Отправляйся домой и постарайся залечь на дно. Все скоро закончится.

13

Встреча завершилась. Саманта стояла у дверей штаб-квартиры «Шакти», дожидаясь «Убер». Трясущимися руками она нацепила на лицо солнцезащитные очки. Она метнулась через вестибюль своего дома, уставившись в пол, чтобы не пересечься взглядом с консьержем. Вдруг ему все известно? Все уже всё знают, что ли? Горничная, которая доставила ей одежду после химчистки и водитель «Убера», который пытался поддерживать беседу, пока не заметил, что она его вообще не слушает, а оторопело смотрит из окна машины? Они все видели пост на «Реддите»? Знали они, что говорили о ней онлайн, какими словами они ее поносят? Верили ли они каждому слову?

В квартире стояла тишина, которую только подчеркивало едва слышное гудение системы отопления и периодические щелчки каблучков миссис Коэн по паркету над головой. Смешно даже подумать, но Сэм все это время была уверена, что ей нравилось быть одной. За прошедшие годы у нее были, конечно, длительные отношения. Габриэль, ее бойфренд-француз, с которым она встречалась тот последний чудовищный год до того, как записаться в центр реабилитации. Оливер, анестезиолог, который оставил ее, когда ей исполнилось тридцать шесть лет, а она все отказывалась даже заводить разговор о детях.

– Я же тебе говорила с самого начала, – напомнила Сэм. – Я тебе говорила, что не хочу детей. – Но Оливер уверился, что женщины за тридцать лет так говорят, чтобы не спугнуть мужчин. Он думал, что она пытается «держать лицо», изображая на публику, что ей плевать на «всю эту фигню», а в тайне увешивая карту желаний фотографиями колец с бриллиантами с огранкой «принцесса». – С чего это ты решил? – спросила она его в недоумении. – Ты будто бы вообще не имеешь ни малейшего представления, кто я.

Оливер, закрыв лицо руками, разрыдался.