И приведут дороги

В каждой истории больше одной истины,
Каждая истина с чьей-то душой венчана.
Коль сила в тебе, ждет тебя дорога тернистая,
И не цветами, а кровью она отмечена.

Верных ответов никто не шепнет заранее,
Платить за ошибки придется даже спустя века.
Ждет исцеления мир, ослабевший, израненный…
Цена же за это будет как никогда велика.

Глава 7

На следующий день я проснулась, когда солнце стояло уже высоко, и чувствовала себя при этом так, будто не ложилась вовсе.

Миролюб со своими людьми покинул Свирь еще до восхода, о чем мне поведала накрывавшая на стол Добронега, бросив на меня долгий внимательный взгляд. Я сделала вид, что новость меня не слишком задела, хотя, честно признаться, ожидала, что Миролюб все же снова заедет попрощаться. Ради такого я бы даже встала до восхода. После вчерашнего разговора на душе остался неприятный осадок, и мне очень хотелось на свежую голову убедить Миролюба в том, что о нем я забочусь ничуть не меньше, чем о хванце, потому что он совершенно не заслуживал наплевательского отношения. Но выбора мне не оставили. В очередной раз.

Добронега поставила передо мной миску с кашей, от которой шел парок. Каждый раз я задавалась вопросом, что это за каша, потому что совершенно ее не узнавала, но, по понятным причинам, ответа у меня так до сих пор и не было. Не у Добронеги же спрашивать? А когда я общалась с Альгидрасом, мне было как-то не до обсуждения круп. При воспоминании об Альгидрасе сердце сжалось, а потом подскочило. Перед мысленным взором встала вчерашняя сцена: полутемная комната, сорванное дыхание и нежность, от которой перехватывает горло. Неуместная нежность вперемешку с состраданием. Как он там? Я подняла взгляд на Добронегу. Мать Радима смотрела на меня в упор, словно видела насквозь.

– А как… Радим? – Я так и не решилась спросить о том, кто был на самом деле важен.

Во взгляде Добронеги что-то промелькнуло, будто она ожидала услышать другое имя. Что ж, она ошиблась, я не собиралась расспрашивать про Альгидраса: в моей памяти еще были живы ее наставления.

– Радим хорошо. А почему ты спросила?

– Мне кажется, он расстроен из-за Олега, – осторожно произнесла я и отправила ложку в рот, отмечая, что сегодня вкус еды вполне чувствую.

– Он много из-за чего расстроен, дочка, – устало вздохнула Добронега.

В этом я как раз нисколько не сомневалась: тут и Олег, и князь, и Миролюб с этим поединком, да еще куча всего, о чем женщинам и догадываться не положено.

– Ты же про Олега хотела спросить? – удивила меня вопросом Добронега.

Я с трудом проглотила кашу.

– А ты ответишь?

Мать Радима несколько секунд смотрела мне в глаза, потом чуть покачала головой, как мне показалось, разочарованно.

– Ох, дочка. К Велене я сегодня ходила.

Мое сердце замерло. Сперва от мысли, что Альгидрасу стало хуже и послали за Добронегой, потом на первую мысль наскочила вторая: Велена рассказала о моем визите.

Словно в подтверждение моих мыслей Добронега отодвинула миску с нетронутой едой, и взгляд ее стал жестким:

– Чтобы это было в первый и в последний раз, когда сестра воеводы ходит с мужчинами по чужим дворам. Да в комнатах там запирается.

Я невольно втянула голову в плечи, хотя ничего плохого не сделала. Впрочем, память тут же некстати подсунула воспоминание о горячей гладкой коже под моими пальцами. Мысль о прикосновении, которое даже самый строгий цензор посчитал бы целомудренным, заставила кровь прилить к щекам. Я с ужасом поняла, что моя реакция выдает меня с головой, но ничего поделать с этим не могла.

– Прости, – выдавила я. – Этого больше не будет. И… не было там ничего. Миролюб просто попросил сходить с ним к Олегу – он дороги не знал.

– А покраснела отчего? – не сводя с меня глаз, спросила Добронега.

– Не знаю, – пробормотала я. – Просто ты так это сказала: с мужчинами по дворам, да запирается… Мужчины там не в том состоянии и настроении были, чтобы по комнатам запираться, – закончила я, запоздало осознавая, что в моем тоне звучит вызов.

– Понимала бы что! – Таких властных ноток в голосе обычно мягкой Добронеги я до сих пор не слышала. – Ты хоть понимаешь, что пока ты тут думаешь, будто ими двумя крутишь, это они тобой крутят, как им нужно?

– Что? – Я тоже отодвинула тарелку. – Да о чем ты? Кто мной крутит?

– Еще раз тебе повторяю, не запомнишь мои слова – беду накличешь, так и знай: Миролюб – княжич. В скором времени он место Любима займет. И коль ты думаешь, что он голову от тебя потерял, так сразу с небес спускайся! Правители головы от женщин не теряют! Не могут они себе того позволить.

– То-то я смотрю, Любим от тебя голову не потерял! – не выдержала я.

Мать Радима отшатнулась, точно я ее ударила, а я запоздало прикусила язык. Что теперь будет?