Я тебя получу

Собиралась ли Александра плавать? Платье явно не подходило для этой цели. Зато намокшее, оно обрисовало бы все контуры тела, окончательно сведя Рамона с ума.

Потому он, как завороженный, двинулся к самой кромке воды. Услышал:

- Давай зайдем глубже?

Её голос... Он бы слушал вечно, но Александра преступно мало говорила.

Люди Рамона контролировали пляж. Он решил, что ничего страшного не случится, если наручник отстегнуть, чтобы снять обувь и закатать брючины. Побеги Александра прочь, тоже успел бы догнать.

Даже в море.

Берег выглядел пологим и безопасным.

- Как глубоко?

- По пояс...

Да и плевать на брючины. Высохнут.

Рамон пристегнул Александру наручником и повел в воду, с каждым шагом предвкушая, как волна обрисует её круглую попку.

Черт, он уже думать ни о чем не мог, кроме как о том, чтобы в воде...

Повернулся к Александре, а она вдруг резко присела, роняя его прямо на себя.

Дернуло наручник, Рамон падал, спешно группируясь так, чтобы не сильно ударить, но в воде не оказалось никого. Ни ямы на дне, ровный песок. Наручник был пуст.

Рамона оторопь взяла.

Его люди уже бежали по пляжу, а ему казалось, что слишком медленно:

- Пристрелю, суки! Носом землю ройте, просеивайте воду, но найдите мне её!

Он и сам нырял и искал, как сумасшедший, но течение не отснесло бы еще тело далеко. Да и не могла Александра выпутаться из наручника за миг.

Она растаяла, словно превратилась в морскую пену.

Только снятые туфли остались на берегу.

Наверное, впервые в жизни Рамон помертвел от ужаса: далеко не суеверный, он оскорбил какие-то высшие силы и наверняка те жестоко посмеялись над ним. А с девкой ушла вся его удача.

По возвращении ожидал увидеть разграбленный дом и перебитых людей, но все было на месте.

Прижимая к груди туфли Александры, вскричал:

- Приведите ко мне ведьму. Любую, кому верят люди, кто точно говорит с духами. Предлагайте любые деньги. Живее.

К утру к нему привели древнюю старуху.

Старуха поглядела с миг и прошамкала:

- Виноват ты, да и она виновата. В прошлой жизни обижала тебя, мучила, а в этой ты отыгрался да так, что никто не рад. И не уйти вам друг от друга и счастливы друг без друга не будете.

Рамона переполняли гнев и отчаяние.

- Что ты городишь, бабка? Как не уйти? Умерла она, утонула. Обыграла меня.

Старуха покачала головой.

- Слепой ты, мальчик. Если найдёшь её, узнаешь в другом обличии, с тобой будет, никуда не денется.

Рамон помрачнел.

- Тронулась ты умом от старости. Если найду её кость, тоже со мной будет, никуда не убежит, но разве ж это счастье?

Она только рассмеялась.

- Уж какое заслужил, мальчик. Черны дела твои да и сердце серо. Что посеял, то и жнешь.

- Бери деньги, бабка, и уходи.

Рамона трясло от желания придушить наглую старуху. Он не верил в духов и не боялся их слуг, только лишь в удачу верил.

Но другие колдуны разными словами сказали то же самое.

Мол, оба виноваты, но Александра теперь дочь морского царя.

Как сговорились.

Когда в висках заломило от колдовских бредней, Рамон велел больше не приводить ведьм и занялся делами.

Надо было развивать бизнес и думать о будущем, а не о всяких русалках. Или кто там дочери морского царя.

А упрямое лицо с голубыми глазищами не шло из головы.

Рамон поехал на море. Взял с собой охрану, велел нырять и искать девушку.

Местных уже опросили - тело никуда не прибивало.

- Намекни хоть, дочь морского царя, какая ты теперь.

Но волны упорно молчали и набегали на берег, как хотели. Прямо, как она.

Рамон Саторо не привык сдаваться, но и с чем воевать, не знал.

Он велел выплатить всем девкам, которых смогли найти, ещё денег, а затем ушёл в работу с головой.

На море не ездил специально, слишком было больно. Оно и так попадалось по пути, когда мотался по нуждам бизнеса.

С женщинами не общался, даже продажных не покупал. Все стали не те и не то даже на раз.

Зато скупал антиквариат и предметы искусства и одним из первых узнал, что ныряльщики выловили редкостную голубую жемчужину.

Прямо в цвет глаз Александры.

Купил, не раздумывая, урвал, почти разорился. Страсти на аукционе кипели дикие.

Когда остался с жемчужиной наедине, чуть с ума не сошёл от предвкушения - это ведь была она, она в жемчужину спряталась!

А теперь вот простила, пришла в ином обличье, как бабка и говорила.

Но чуда не случилось. Жемчуг оставался жемчугом редкого окраса, только и всего.

И через семь дней ничего не изменилось, и через тридцать.

Рамону словно пулю в сердце пускали всякий раз, как теперь жемчужину видел. Убрал с глаз долой, а потом и вовсе продать решил. Продать и на вырученные деньги построить школы, больницы, спортплощадки для детей и на что там ещё хватит.

Да такие, что если был бы у них с Александрой сын, сам бы его на такую площадку водил.

Жемчужина вновь вызвала огромный ажиотаж, только Рамона ничего не радовало.

Да и сердцем чёрным успокоиться не мог, изменилось оно.

А толку.

Все слова любви, сказанные тихо, так что только голубая жемчужина и слышала, не растрогали морского бога и его дочь.

Её семье он больше всех денег дал и принимал теперь в них живое участие. Одних лечил, других трудоустроил, третьи в новую школу пошли.