Я тебя придумала (СИ)

— Но то, как я поступил с Элли… Я использовал её. Я знал, что она страдает, но даже не нашёл в себе сил извиниться. Я раз за разом требовал от неё всё больше и больше, вместо того, чтобы сказать — хватит, довольно, перестань, возвращайся.

— Не берите на себя больше, чем вы уже взяли, ваше величество.

Эдигор с волнением вглядывался в тёмные, словно непроницаемые, глаза Ленни.

— Что ты имеешь в виду? Ты считаешь, что я не виноват?

— Виноваты, — девочка еле слышно вздохнула. — Но не больше, чем сама Эллейн. Вы не заставляли, не толкали, не насиловали. Просто просили.

— Приказывал, — уточнил Эдигор, но Ленни покачала головой.

— Нет, ваше величество. Вы просили. По крайней мере Эллейн именно так воспринимала все ваши слова. И это был её выбор — помогать вам или нет, работать на Тайную службу или уйти. И я повторюсь — не берите на себя больше, чем вы уже взяли. На ваших плечах и так весь Эрамир, совершенно ни к чему взваливать туда ещё и вину за то, что произошло с Эллейн.

— Но я ведь виноват.

— Она тоже. А вы просто были хорошим императором. Всегда были и, я думаю, всегда будете. Вы выполняли свой долг. И она это понимала.

Они смотрели друг на друга и продолжали говорить. Но уже без слов, одними глазами.

Так бывает, когда произнести вслух не можешь, но сказать всё-таки должен. Может быть, просто для того, чтобы наконец успокоиться.

— Простите сами себя, ваше величество, — прошептала Ленни. — И отпустите её. Вот и всё.

— Всё?

— Всё.

Эдигор улыбался, глядя на то, как маленькая фигурка девочки поднимается по лестнице и исчезает в коридоре, ведущем в комнаты Аравейна. Он чувствовал небывалое спокойствие и уверенность в будущем.

Всё получится. Должно получиться.

Императору очень хотелось в это верить.

Глава восемнадцатая, в которой я вновь встречаю Эллейн

Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придёт конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто бы они бессмертны.

«Обыкновенное чудо»

Никогда раньше я настолько остро не чувствовала, как тикают часы.

Я не хотела, чтобы этот день кончался. Не хотела, чтобы наступала ночь, потому что знала — пройдёт всего несколько часов, начнётся бал, на который обязательно явятся Эллейн с Ибором, и моё время в Эрамире закончится. Так же, как время императора. Так же, как жизнь Ленни.

Я не знаю, почему связывала пробуждение Игоря с балом в честь дня рождения Эдигора. Не знаю. Возможно, просто потому, что не хотела находиться в Эрамире, когда здесь не будет больше Ленни. И вовсе не из-за частички своей души. Нет, из-за чего-то совсем другого, чего мне никогда не осознать и не постигнуть.

Ужинали все мы, в том числе и Робиар, вместе с императорской четой. Я думала, мне будет неловко за одним столом с Дорианой, но нет — она была настолько милой девушкой, хоть и казалась слегка рассеянной, что я совсем забыла о её статусе.

Чуть замутнённые глаза императрицы, как мне позже объяснила Милли, говорили об эмпатическом даре. Именно из-за него Дориана постоянно была вынуждена концентрироваться, чтобы ненароком не перепутать себя с кем-то другим. Вспомнив, как «провалилась» в чувства Вейна, я содрогнулась. Да уж, мало приятного.

А ещё, глядя на Дориану, я недоумевала — если у Эдигора есть такая женщина, зачем ему я? Императрица — умная, красивая, с внутренним достоинством, величественная… И я! Просто смешно.

«Ну что за глупости, Линн, — сказала мне Ленни мысленно. — Любят не за красоту или величественность».

«Я знаю. Но всё равно… Дориана беременна!»

Ленни вздохнула.

«Эдигор же просил тебя не думать об этом».

«Я… стараюсь».

Да, я действительно старалась. Но получалось не очень хорошо.

Забавнее всего было смотреть на Милли, Браша и Робиара. Эльфийка, оказавшаяся между отцом и будущим мужем, изо всех сил старалась ввязать обоих в диалог, чтобы они хоть немного начали привыкать друг к другу.

Браш собирался вместе с Эмиландил в Эйм. Это было невероятно, но… они хотели попробовать жить вместе с тёмными эльфами. Да и сам Повелитель решил попытаться начать налаживать отношения с дочерью и её избранником. И если в моей книге всё получилось наоборот — Милли покинула Эйм навсегда — то здесь эльфийка хотела вернуться. Браш поддерживал её, и я видела, какими любящими глазами они смотрят друг на друга.

Удивительно, но моё мнение о Робиаре поменялось кардинально. Не только после рассказа Эмиландил о его единственной. Просто я заметила, как он несчастен, а ещё — как он отчаянно пытается не смотреть на принцессу Луламэй, сидевшую почти напротив.

Насколько же сильна эта любовь, если она живёт уже двести лет, несмотря на то, что Лемены больше нет? Впрочем, наверное, в этом действительно нет ничего особенного, наоборот — так и должно быть.

Просто жаль Робиара. Удивительно, он же мне не нравился, когда я писала свою книгу, а теперь я его жалею. С ума сойти!