Я тебя рисую

Я родился, когда Стена стояла уже почти три века, мое появление на свет сгубило мать, зато осчастливило отца. Правда, и он дожил лишь до моей пятой годовщины и погиб от Цветка Тлена, не вовремя оказавшись в ущелье во время цветения. Сколько себя помню, рядом был лишь Варлений, и нематериальному духу я доверял больше, чем живым наставникам. Да меня и не учили доверию – лишь умению выживать, убивать и править. Обычное воспитание для юных чистокровных арманцев – воспитание жестокости, нам с детства прививают понятия «свой» и «чужой», а ненависть к тем, кто живет за Стеной, мы впитываем с молоком матери.

Я всегда хотел отомстить. Отомстить и разрушить Стену. Я мечтал о жизни без нее, без страха, без ненависти, я хотел свободы для своей расы. Вся моя жизнь была подчинена этой цели, ради нее я готов был умереть.

И никогда не думал, чего хочу лично я, для себя, пока не встретил Еву. С ней мне захотелось чего-то другого. Смутного, непонятного, но такого нужного. Чего? Не знаю…

Я опустил голову, рассматривая лапы, покрытые черной чешуей. Снежинки падали на нос, чуть щекоча кожу, и я недовольно фыркнул, сдул их горячим воздухом, так, что успевший нападать на морду снег растаял и стек каплями воды. Мысли о дикарке причиняли боль. Острую, почти непереносимую боль и желание убить.

Зачем она нарисовала на моей спине дракона?

Зачем?

Как расценивать этот поступок? Как высший дар или изощренное наказание? Положил голову на лапы, прикрыл глаза. Снежинки снова закружились, наваливаясь на морду белой пеленой. Если лежать так достаточно долго, то даже огромное тело дракона однажды станет обычным сугробом.

Она говорит – месть.

Ее стоны, ее губы, что отвечали мне, ее глаза, в которых я видел отражение своего огня. Во сне она сворачивается клубочком и сопит, а когда злится, закусывает губу… Она пьет воду маленькими глоточками, часто мерзнет и не плачет даже от боли. Она рисует новую реальность, она дочь врага, но я готов был положить к ее ногам весь мир. Я хотел этого – положить к ее ногам мир…

Если бы мог – рассмеялся. Обычная месть? Поняла, что значит для арманца истинная пара, и воспользовалась. Показала кусочек возможного счастья, поманила надеждой, а потом – «я просто хотела отомстить»?

Вспомнил, как рисовал ей на песке драконов, и пламя вырвалось из пасти, образовав на снегу прогалину. Глупец. Говорят, драконы умирают без своей пары. На это она рассчитывала? Сама сказала, что смертная казнь для меня – слишком просто.

Поднялся, отряхнулся и расправил крылья.