Я - вор в законе

Вор в законе в карты должен играть отлично. Это одна из прописных заповедей. И свое мастерство Варяг довел до такой степени, что мог успешно соперничать с самыми искусными шулерами. И еще один закон – коронованный вор должен садиться играть только с равными себе. Но Варяг уже поднялся слишком высоко и давно не видел рядом равного, потому чаще всего играл сам с собой, с упорством каторжника продолжая шлифовать свое мастерство. Не поиграй он месяц, и пальцы тотчас утратят былую надежность. Так спортсмен, чтобы не потерять хорошей формы, совершает изнурительные ежедневные кроссы: для того чтобы всегда чувствовать себя уверенно, нужно не давать себе покоя.

Нелегок был путь к вершинам. Да, его объявили вором в законе, но по-настоящему он мог им стать, только дав клятву на могиле того, чье место должен будет занять. Этим человеком был вор изрядного ума и недюжинной ловкости, к которому неожиданно прилипло ученое словечко – Фотон.

Фотон умер в одной из печорских колоний и втайне от зэков был похоронен лагерной администрацией, которая боялась возможных беспорядков. Долго могилу Фотона скрывали, так как знали, что она породит нового законника, а когда наконец правда открылась, у свежего холмика с простым деревянным крестом выставили усиленный караул.

Начальник лагеря был суров и приказал: охранять могилу так, как если бы это был военный объект: «Стрелять во всякого, кто, невзирая на предупреждения, захочет приблизиться к могиле». Он знал, что у воров в законе есть традиция: новый урка должен давать клятву на могиле своего предшественника.

Тогда Варяг только освободился из зоны, и клятву у потемневшего креста должен был давать именно он.

Впервые Варяг возвращался в печорские лагеря не под конвоем, а по собственной воле. На плечах огромный рюкзак, в кармане разрешение на въезд в пограничную зону. Они представились геологическим отрядом, маршрут которого должен был пройти поблизости от могилы Фотона.

Молоденькие солдаты заметили приближение незнакомых людей и, сжав в руках автоматы, стали истошно орать, что пристрелят каждого, кто посмеет приблизиться.

– Не подходить! Откроем огонь на поражение! У нас приказ! Будем стрелять!

Разве мог предположить Фотон, что будет страшен и после смерти и что зароют его не на обычном зэковском кладбище и не отправят тело к родным, а свезут за сотню километров.

Они решили не лезть на рожон и, накинув рюкзаки на плечи, пошли своей дорогой. Когда за горизонтом скрылся одиноко торчащий крест, Варяг дал команду остановиться. Это был его час, и он его не упустит. Как на него посмотрит сход, если он уйдет, так и не дав клятвы!

Закурили. Варяг привык видеть эти места через колючую проволоку, а сейчас, куда ни посмотри, – свобода! Она была везде: в заросшей кустами речке, в холмах, она наполняла воздух и уходила дальше, за горизонт. Свобода и вечный покой...

– У тебя все готово? – Он повернулся к мужику лет сорока, строгие настороженные глаза которого смотрели так, будто от всякого ожидали подвоха.

По своему характеру тот и сам бы мог подняться далеко наверх, но он был мясник, а они не очень-то почитались в уголовном мире.

– Да.

– Чтобы никакой суеты. Заберешься вон на тот холм и тремя выстрелами положишь всех. После того как исполнишь, махнешь нам рукой.

– Хорошо.

– А теперь ступай.

Мясник сделал последнюю затяжку, которая, как известно, самая сладкая. Он едва не обжег пальцы об огненный кружок, подобравшийся к губам, и, сплюнув прилипший к языку табак, стал неторопливо собираться: проверил ствол, аккуратно привернул оптический прицел и, махнув на прощание, стал взбираться наверх.

Варяг был готов к любому исходу.

В километре от могилы их ждала моторная лодка. Они проплывут вниз по реке километров тридцать, а потом машина отвезет их к самому аэропорту, где уже будут дожидаться билеты. Только бы солдатиков не обнаружили раньше чем через пятнадцать минут: тогда они будут неуловимы. Риск есть, но он сведен к минимуму.

Мясник уже взобрался на холм. Варяг видел, как он подобрал себе место за огромным валуном и, удобно приладив приклад к плечу, стал целиться. Два выстрела прозвучали один за другим и только третий, явно запаздывая, несколькими секундами позже.

Мясник махнул рукой: все было кончено.

– Пошли! Живее! Да бросьте вы эти рюкзаки, они нам больше не понадобятся!

Базальт сухо хрустел под ногами. Два солдатика лежали рядом, третий – в нескольких шагах. Рты открыты, словно от удивления, ноги раскинуты, словно и после смерти хотели они продолжить свой бег. Они так и не поняли, откуда прозвучали выстрелы, потому и побежали навстречу смерти, и автоматы их были направлены в никуда.

Эти трое напоминали о жертвах, которые язычники приносили когда-то своим кровожадным идолам.

– Возьмите автоматы, если что... просто так мы не дадимся.