Я вспоминаю...

Когда у них находишься, они почти все время говорят с кем-то еще по телефону — с коллегами из Штатов или Японии. Или еще с кем-нибудь. Возможно, таким образом они хотят убедить тебя в своей значительности, а может, убедить Самих себя? Они что есть силы орут в трубку, ибо не доверяет итальянской телефонной связи, как не доверяют и итальянской воде. Во время разговора стараются говорить на посторонние темы — о чем угодно, только не о том, зачем ты пришел. Затем, в последние минуты твоего пребывания, неожиданно заговаривают о главном. Почему американские дельцы тратят уйму времени на разговоры ни о чем, травят анекдоты, упорно избегая говорить о предмете, из-за которого ты, собственно, к ним и пришел, и затем упоминают о нем в последние минуты? Может, они чего-то боятся?

Если говоришь им «нет», они думают, ты торгуешься. Им и в голову не приходит, что ты действительно отказываешься. Затем заманивают тебя на телевидение, чтобы ты продавал свое творчество как «мыло». В частности, мне предлагали показать на всю Америку, как готовить спагетти. Я никогда не готовлю спагетти — даже дома. У меня не хватает терпения дождаться, пока вода закипит. По сути, я сказал: нет. Но на самом деле я просто не могу повторить при женщинах, детях и в печати, как я дословно ответил на такое предложение.

Американская киноакадемия номинировала меня на «Лучшего кинорежиссера» за «Сладкую жизнь» — впервые иностранный режиссер удостоился такой чести.

«Сладкая жизнь» предоставила мне еще одну возможность, о которой я мечтал еще с времен моего первого фильма, когда сотрудничал с Латтуадой. Мне предложили стать совладельцем компании «Федериц». В ее названии даже частично присутствовало мое имя. Мне предлагали владеть 25 % акций компании. Тогда я еще не подозревал, что это означает 100 % ответственности и 25 % прибыли, которой не было. Но даже если б я это понимал, то все равно согласился бы.

Власть. Я думал: теперь она у меня есть. Я думал, что получил возможность финансировать свои картины. И смогу помочь воплотить идеи молодых режиссеров. Возможно, даже влиять на итальянское кино.

Эта акция была дружеским жестом со стороны Риццоли, сделавшего состояние на «Сладкой жизни», а также получившего признание и одобрение со стороны общества. Он действительно надеялся, что я сниму «Сладкую жизнь-2» и дам возможность молодым кинорежиссерам снять множество маленьких «Сладких жизней». Он сказал, что я могу снимать все, что захочу, но он лукавил. У меня была лишь видимость власти.

С просьбой о финансировании его фильма ко мне обратился мой брат Рикардо. Пришлось отказать ему, и я не думаю, что он правильно понял или принял мой отказ. Мы не были по-настоящему близки, но до этого между нами никогда не возникали ссоры или трения. Хотя он больше не поднимал этой темы, не думаю, что простил меня.

Хуже того, Джульетта хотела, чтобы я снял фильм о Матери Кабрини, в котором намеревалась сыграть главную роль. Это была ее мечта. Ей не терпелось поскорее приступить к работе. Она хотела, чтобы я был режиссером. И не сомневалась, что нас ждет успех. Какой же у нее был несчастный взгляд, когда я сказал: нет! Никогда не забуду!

Офис «Федерица» я представлял себе в виде творческой мастерской или салона, где бы мы пили кофе и обменивались мыслями. Я сам нашел его на виа делла Кроче. Там было все необходимое, включая соседство с великолепной кондитерской. Я люблю говорить, что равнодушен к собственности, но, возможно, частично это потому, что сам я никогда не мог позволить себе купить старинные вещи, которыми восхищался в элегантных магазинах виа в Маргутта. Я приобрел для офиса старинный стол, на котором мог раскладывать фотографии, подбирая актеров. Дизайнер, работавший со мною над «Сладкой жизнью», оформил кабинеты. Кушетки мы взяли из мебели к «Сладкой жизни». С точки зрения экономии, это была удачная мысль, а главное, они были удобные. В обстановке присутствовал стиль «Гранд-отеля», которым я всегда восхищался. Мой собственный кабинет был на отшибе, чтобы при случае я мог уединиться. Для меня это важно.

Все это напоминало средневековый двор с деспотическим монархом. Но я собирался быть щедрым монархом: ведь теперь мне не придется клянчить деньги — я сам буду распределять их между кинорежиссерами.

Они не замедлили явиться, мои друзья кинорежиссеры, каждый со своим проектом. Пришли и те, кто только претендовал на то, чтобы зваться моим другом. Нашлись «друзья», о существовании которых я даже не догадывался. Они помнили, как мы были близки. Я утопал в море бумаг и перестал подходить к телефону. Ни один из предложенных проектов мне не нравился. Все это мешало моей собственной работе, которая требовала свободы воображения.

«Сладкая жизнь» изменила требования, предъявляемые ко мне продюсерами. Пусть качество будет хуже — главное, чтобы в титрах значилось имя Феллини. Я тоже стал относиться к себе по-другому. Согревающее душу чувство успеха. Я хотел его повторить и знал, что ключ к успеху — постоянный труд.