Ярче солнца

Я провожу его в свою комнату, где усаживаю на кровать, а затем отхожу. Взяв его пакет, я достаю оттуда шампанское и черешню. Я без ума от черешни, особенно переспелой! Я последнее время вообще психически не здорова, мне кажется. И могла ли я раньше сойти с ума из-за парня, если раньше я даже и ухом бы не повела в их сторону? Возможно. Он особенный. Очень особенный. Я входу в комнату обратно и меня будто озаряет. Небо сегодня было темно-синее, оно нависало над городом и давало неверное понимание о настроении. Его можно было понять, как грустное, хмурое. Но настроение было приподнятым, радостным. Я, кажется, нашла способ объяснить ему цвета. Я это смогу и сделаю это. Небо темное и синее, так же ты чувствуешь себя, когда тебе грустно. Синий – это грусть.

– Я, – ставлю на полку шампанское и черешню. – Поняла кое-что.

– Что? – рассевшись на кровати, спрашивает он.

– Я придумала обозначение цветов. И хочу кое-что попробовать. Позволишь тебя слегка ударить?

– Смешно, – смеется он, но потом я шлепаю его по щеке, от чего он тихо воет. – Больно.

– Ты что-нибудь видел?

– Да.. Что-то другое.

– Белое?

– Не черное.

– Вот это то, что называется "белый". Белая луна, снег. Твои джинсы – это помесь белого и синего.

– А синий?

– Сегодня хмурое небо. Оно будто грустит. Это синий. Цвет грусти.

– Ну вот, мои штаны грустят, – он корчится в грустной мине, но потом начинает улыбаться.

– А рубашка серая. Как небо сегодня, только оно еще чуть синее.

– Небо о чем-то печалится?

– Небу бывает грустно, и оно становится серым. Помнишь, мы попали под дождь?

– Капли воды так смешно щекотали меня, попадая на шею. Помню, – замолкает. – А серый? Смесь.. – ждет продолжения Арчи.

– Смесь белого и черного. Безмятежность и пустота.

– Я всегда вижу пустоту.

– Твои глаза безмятежны, – я трогаю его щеки, приближаясь к глазам. Он ухмыляется.

– Они уродливы, а не безмятежны.

– Арчибальд Стинсон, ваша девушка делает вам комплимент, а вы еще тут отговариваетесь!

– Простите, милейшая, бестактного юношу, больше этого не повторится.

– Так лучше.

За этой беседой мы провели остаток вечера. Я объясняла ему все цвета, мы выпили всю бутылку шампанского и съели всю черешню. Хотя он съел больше, чем я. На улице уже стемнело, и он было собирается домой, но что-то дергает меня спросить:

– Не останешься на ночь?

Я понимаю, к чему все идет. И на удивление я к этому готова. Готова, пьяна и раскрепощена. Мои мысли от выпитого алкоголя путаются, я неважно соображаю.

Он подходит ко мне и целует. Целует нежно, не спеша. Арчи аккуратно кладет свою трость на стол и присаживается на диван. Его терпкие губы обжигают мои вновь и вновь. Эти поцелуи могут быть длиной в бесконечность. Они притягивают, заставляют желать еще сильнее. Я желаю и хочу его, как никогда. Я хочу быть его полностью.

Это сон. Это самый чудесный сон, что мог приключиться и привидеться мне. Это путешествие длиною в пару месяцев. Это то, что я не могу описать словами.

Я чертовски сильно влюблена в Арчибальда Стинсона. И именно поэтому я его и ненавижу.

Я целовала моего, МОЕГО Арчи долго и с упоением. Он был так притворно сладок. Я так сильно в него влюбилась.

Мои руки скользили по его футболке, безобразно задирая ее. Арчи притягивал меня за бедра сильнее с каждым вздохом.

Я никогда ни с кем не была близка настолько близко. По правде сказать, мой первый поцелуй был тоже с Арчибальдом. Я могла бы сказать, что я храню себя для того единственного, все такое, но нет. По сути, просто никто никогда не предлагал завязать отношения. Ну, в действительности, я не была такой красавицей, которую можно за меня принять. Я была самой обычной девушкой, которых в этом мире миллион.

Он нежно изучал мое тело, проводя руками по талии, поднимаясь к груди и легко касаясь ее пальцами. На его щеках проступил румянец. Он стеснялся своих действий. Он стеснялся своего желания.

Наши тела горели огнем, вожделели и просто изнывали. Движения Арчи были неспешными, он оттягивал момент. Руки парня изредка касались края моей майки, но не снимали ее. Нет, он вновь и вновь поправлял за собой то, что задрал.

– Ты – мое счастье, – он поцеловал меня. – Я могу снять с тебя майку? – стесняясь своих же слов, Арчи прижал меня к себе и целовал сквозь одежду. Я сама стянула с себя черную бесформенную боксерку и поцеловала парня. Его руки коснулись моего голого живота, от чего по всему телу пробежал разряд электричества. Мы как поток энергии.

– Ты так пахнешь, – он уткнулся в мою грудь, вдыхая ванильный парфюм. Его губы робко коснулись груди, начиная осыпать ее поцелуями. Я прижалась сильнее к парню, не имея возможности представить что-то, что может быть лучше.

Руки Арчи властвовали над моим телом, они изучали каждую родинку, каждую складку, каждую выпирающую кость. Он трогал и трогал меня, добравшись до самого интересного: груди. Парень нежно провел руками вверх по лифчику, который был обычным и хлопковым, без застежки, как бы спортивный. Арчи трогал лямки, затем спину, место, где был надет лифчик.

– Слишком трудная задача, я сейчас сломаюсь, – он рассмеялся.