Ярость

Реакция Бонни была не такой, как она ожидала. Она нахмурилась и наклонилась вперед, пытаясь разглядеть что-нибудь в потемках. Когда она увидела силуэт Елены, она задохнулась. А когда она узнала Елену, то кинулась ей на шею с криками радости.

— Я знала это! Я знала, что они были неправы! И Мередит, и Стефан думали, что ты утонула. Но я знала, что они были неправы! О, Елена, я скучала по тебе! Мы все так скучали.

— Тихо, Бонни! Будь тише! — быстро сказала Мередит. — Я ведь попросила тебя не кричать. Слушай, ты, дурочка, ты подумала о том, что если бы Елена действительно была в порядке, разве пришла бы она сюда посреди ночи одна, зная, что ее все ищут?

— Но она в порядке; взгляни на нее. Она стоит там. Ведь это ты же, Елена? — спросила Бонни, но Мередит ущипнула ее.

— Да, это я.

У Елены было странное чувство, будто она участвует в сюрреалистической комедии, написанной Кафкой, только она не знала сюжета. Она не знала, что говорить Бонни, которая выглядела такой восторженной.

— Это — я, но… со мной не все в порядке, — сказала она неловко, снова садясь.

Мередит подтолкнула Бонни, чтобы она села на кровать.

— И что с тобой такое, ради чего столько таинственности? Она здесь, но с ней не все в порядке… И как я должна это понимать?

Елена не знала, смеяться ей или плакать.

— Послушай, Бонни… о, я не знаю, как сказать это. Бонни, твоя бабушка — экстрасенс когда-нибудь говорила с тобой о вампирах?

Тишина упала, словно топор. Проходили минуты. Невозможно, но глаза Бонни становились все больше и больше; затем они скользнули к Мередит. Прошло еще несколько минут тишины, и затем Бонни начала двигаться к двери.

— М-м-м, послушайте, — сказала она мягко. — Это становится слишком странным. Я имею в виду, действительно, действительно, действительно….

Елена обдумывала свое дальнейшее поведение.

— Ты можешь взглянуть на мои зубы, — сказала она.

Она задрала верхнюю губу и потрогала резцы пальцем. Она чувствовала, что клыки автоматически удлинились и заострились, словно ленивый кот выпустил когти из лапы.

Мередит подошла, взглянула и затем быстро отошла подальше.

— Я беру тайм-аут, — сказала она, но в ее голосе не было удовольствия от остроумной шутки. — Бонни, взгляни, — произнесла она.

Радость и волнение покинули Бонни. Она выглядела, словно ее сейчас вырвет.

— Нет. Я не хочу.

— Тебе придется. Ты должна поверить в это, или мы никогда не сдвинемся с мертвой точки.

Мередит потащила, сопротивляющуюся и упиравшуюся, Бонни вперед.

— Открой глаза, ты олух. Ты ведь одна из тех, кто любит все сверхъестественное.

— Я передумала, — испуганно прошептала Бонни, собираясь заплакать. В ее голосе сквозили нотки истерики. — Оставь меня в покое, Мередит; я не хочу смотреть. — Она вырвалась.

— Тебе и не надо, — прошептала ошеломленная Елена. Уныние сковало ее, и глаза наполнились слезами. — Это было плохой идеей, Мередит. Я ухожу.

— Нет, не надо, — Бонни вернулась так же быстро, как удалилась и бросилась в руки Елены. — Мне жаль, Елена; прости меня. Не важно, кто ты теперь; я очень рада, что ты вернулась. Это было ужасно, потерять тебя. — Теперь она рыдала всерьез.

Слезы, которые не были пролиты, когда Елена была со Стефаном, теперь прорвались. Она плакала, держась за Бонни, чувствуя, как руки Мередит обняли их. Они все плакали — Мередит тихо, Бонни шумно, сама Елена со свойственной ей напряженностью. Она чувствовала, как будто она оплакивала все, что случилось с ней, все, что она потеряла, все одиночество, страх и боль.

Все закончилось тем, что они сидели на полу, колено к колену, словно опять были маленькими девочками, отпросившимися на ночь к подруге для разработки секретных планов.

— Ты такая храбрая, — сказала Бонни Елене, шмыгая носом. — Я не знаю, как ты можешь быть настолько храброй в такой ситуации.

— Ты не знаешь, что сейчас творится у меня внутри. Я вовсе не храбрая. Но я должна как-то жить с этим, потому что не знаю, что еще мне делать.

— У тебя вовсе не холодные руки, — Мередит сжала пальцы Елены. — Только немного. Я думала, что будет хуже.

— Руки Стефана тоже не холодные, — ответила Елена, и хотела продолжить, но Бонни пискнула: — Стефан?

Мередит и Елена смотрели на нее.

— Бонни, будь благоразумной. Ты же не хочешь стать вампиром. Кое-кто хотел это сделать.

— Но ты говоришь о Стефане…? Ты подразумеваешь, что он…? — Голос Бонни сорвался.

— Я думаю, — высказалась Мередит — что, пришло время рассказать нам всю историю, Елена. Со всеми деталями, которые ты опустила в прошлый раз, когда мы просили тебя все рассказать.

Елена кивнула.

— Вы правы, девочки. Трудно объяснить, но я попробую. — Она глубоко вздохнула. — Бонни, ты помнишь первый день школы? Это был первый раз, когда я услышала, что ты пророчествуешь. Ты изучала мою ладонь и сказала, что я встречу мальчика, темного мальчика, незнакомца. И что он будет не таким высоким, как бы я хотела. Так? — она взглянула на Бонни и, затем, на Мередит. — Стефан, — теперь он действительно невысокий. Но когда-то был… по сравнению с другими людьми в пятнадцатом столетии.