Иероглиф зла

– Вначале нас и правда много было, – заметила полная девушка в очках. – Правда, некоторые приходили на одно занятие, потом лето на дворе, у кого-то экзамены, у кого-то каникулы и поездки всякие… А, меня Катя зовут.

– А я Лена, – сказала «анимэшница» с хвостиками. Маргарита тоже назвала свое имя. Великовозрастного студента звали Александр, а смазливого паренька – Дима. Пока проходила наша процедура знакомства, в коридоре возникла низенькая щуплая фигурка человека лет шестидесяти, одетого в серый строгий костюм. Я сразу догадалась, что это и есть сэнсэй – он шел очень быстро, его движения казались энергичными, и в целом он производил впечатление бойкого и активного человека. У него было продолговатое узкое лицо, довольно большие лоб и рот и практически полное отсутствие растительности на голове. Но в целом внешность сэнсэя не производила отталкивающего впечатления – просто он был не похож на других людей, не красавец, конечно, но я и не видела по-настоящему привлекательных пожилых мужчин или женщин.

Кузьмин быстро посмотрел на меня, я снова назвала свое имя. Его и без того широкий рот расплылся в длинной улыбке. Чем-то его лицо сейчас напоминало голову лягушки, подумалось мне. Я улыбнулась в ответ, и мы всей гурьбой вошли в аудиторию.

Маргарита оказалась права – кабинет и впрямь больше походил на музей, а не на учебный класс. Прямо по ходу дверных косяков возвышались красные ворота из папье-маше – так называемые тории, весьма популярные в Японии. Их можно увидеть на первой попавшейся картинке в Интернете, если искать изображения архитектурных памятников Страны восходящего солнца. Тории украшал большой иероглиф из двух символов, но что он означает, я не знала. В центре помещения находился большой стол, очевидно для учащихся, к нему вплотную была придвинута преподавательская парта. На столе учителя стояли самые разнообразные сувенирные куклы, изображающие гейш, самураев, щекастых японских детей, персонажей японских сказок. На стене висела большая доска, естественно не старая, школьная, а современная, на которой пишут маркерами. Остальные стены были завешаны картинами, в основном черно-белыми, выполненными тушью. Изображения на рисунках были самые разные, в основном пользовались популярностью цветы, животные и птицы. Имелось и несколько репродукций картин японских художников, насколько мне позволяла определить моя эрудиция, то были работы Хокусая или Хиросигэ. В большом книжном шкафу я увидела невероятное количество книг японских авторов как древних, так и современных. Имелись даже сборники японских комиксов – манга, как они называются. Некоторые книги были посвящены японскому искусству, в частности внимание привлекал большой красочный том о живописи суми-э. Нижняя полка книжного шкафа была отведена под фигурки оригами, изображающие не только популярных журавликов, но и других представителей флоры и фауны. Верхний стеллаж был заставлен круглыми бумажными фонариками, а центр стены занимала большая сувенирная катана.

Другой шкаф, поменьше, был целиком посвящен искусству чайной церемонии. Я разглядела не только посуду, включавшую в себя самые разнообразные чашки, чайники, венчики, ложки, но и упаковку настоящего зеленого японского чая и какие-то восточные наборы сладостей. На стенки шкафа были прикреплены разнообразные японские маски, изображавшие богов, героев, обычных людей и животных, а внизу находились раскрытые зонтики и большие веера, украшенные изображением природы, деревьев, цветов и, конечно же, иероглифами. Даже удивительно, как все это помещалось в такую маленькую аудиторию, не создавая впечатления нагроможденности и беспорядка. Нет, каждой вещи было отведено собственное подходящее место, четкий порядок ничем не нарушался, и действительно предметы можно было рассматривать как в каком-нибудь музее.

– Красиво! – заметила я, обращаясь к Кузьмину. Тот ответил своей широкой улыбкой и пояснил:

– Корэ ва кёсицу дэс, – после чего перевел: – Это аудитория. Во время наших занятий мы стараемся говорить исключительно на японском языке, чтобы создавать языковую среду. Поэтому если что будет непонятно, спрашивайте. О-намаэ ва? Как ваше имя?

– Женя…

В японском языке буквы «ж» не имелось, ровно как и буквы «л», поэтому сэнсэй переименовал меня в Евгени-сан. Лена звалась Рэна-сан, Кате и Маргарите повезло больше – к их имени просто прибавлялось слово «сан», которое подчеркивало вежливое обращение. Александра все называли Арэкс-сан, имя Дима избежало подобных трансформаций. После того как все мы расселись (я заняла место рядом с Ритой-сан) и вытащили тетради и ручки, Кузьмин объявил тему нынешнего занятия – «Японская еда».

– На фестивале мы будем готовить исключительно японские блюда, – пояснил сэнсэй на русском языке. Запишите новые слова: «кудамоно» – фрукты, «ясай» – овощи, «гохан» – рис…