Игра лжецов: Орёл или решка

   – Я звонил Русе, – бросил мне спустя паузу тишины, когда фургон уже мчался по трассе, разрезая фарами ночную темень. – Он сказал мне – план «Б». Это значит – побег. Значит, что мне нужно срочно сматываться и желательно подальше. Это значит… – осекается, видимо сообразив, что говорит о том, в чём не признавался ранее. – Это значит, что не ты одна в бегах, Рыбка, – добавляет, поразмыслив. – Так что едем в Севастополь, прямиком на кладбище, после чего расходимся в разные стороны.

   Что?

   – На кладбище? - уверенная, что ослышалась .

   Платон желчно усмехается:

   – О,ты вспомнила, что такое говорить?

   – Что нам делать на кладбище, Платон? Да еще ночью.

   Вздыхает и бросает на меня короткий взгляд:

   – Копать. Будем копать, Рыбка. Денежки мои из земельки вытаскивать.

   А я опять замолкаю. Устремляю взгляд на свои руки, будучи точно уверенной – не солгал. Α еще в том, что этот парень действительно сумасшедший. Ха! И почему смеяться хочется?

   – Прости, что сорвалась на тебе, – произношу ещё спустя время тишины.

   – Прости, что и я сорвался, – приглушённо отвечает.

   – Прости, что оскорбляла.

   – Прости, что толкнул.

   Невольно улыбаясь, отвожу взгляд к окну.

   – Видишь, – с мягкостью в голове окликает Платон, – всего одно слово, а становится легче. Обоим.

ГЛΑВА 9

Севастополь, кладбище

   Рыбка

   До последнего надеялась, что Платон вот-вот рассмеётся и скажет, что пошутил, а я, дура, поверила. Но… вот мы уже здесь – на Севастопольском кладбище, перелезли через ограду и шагаем чёрт пойми в каком направлении по дорожке с утоптанным песком, окружённые лишь убегающими вверх по склону рядами могил и надгробий.

   Где-то далеко время от времени лает собака, и я каждый раз невольно вздрагиваю, лихорадочңо озираюсь по сторонам и растираю ладонями сплошь покрытую мурашками кожу.

   Жутко.

   – Т-ты точно знаешь, куда идти? - шепчу Платону в затылок, словно мёртвые могут подслушивать.

   Луч от фонарика в руке Платона маячит впереди, сам же он уже битые минут десять молчит, как воды в рот набрал, иногда останавливается, вращает головой, будто бы и сам не уверен, в верном ли мы направлении идём, затем шумно вздыхает и продолжает путь.

   Эта угнетающая тишина в кoнец расшатывает всю мою уверенность в этой безумной затее. Хотя… о чём это я? Уверенности в тoм, чтобы погулять ночью по кладбищу и вовсе не было, но теперь вдобавок ко всему я очень и очень сомневаюсь, что мы действительно деньги доставать из земли собираемся, а не наоборот, припрятать в бренную земельку кое-что другое. Или, кое-кого другого. Меня, например.

   Лопата, на которую Платон спустил свои оставшиеся деньги, плавно раскачивается у него на плече в такт неспешных шагов, и я поглядываю на неё всё с большим и большим oпасением.

   Боже, кажется у меня действительно с головой проблемы, раз я согласилась пойти на кладбище вместе с психом, который больше и скрывать не думает, что он псих!

   – Пришли, - объявляет наконец, когда я практически решилась перекреститься, рвануть в обратном направлении, прыгнуть в фургон и утопить педаль в пол. – Эй, Рыбка, что за взгляд? Призрака увидела?

   – Не свети мне в лицо своим фонариком, – рычу, опуская его руку. – Давай! Показывай, где?

   – Сначала монетку бросим. - Выглянувшая из-за облаков луна бросает свет Платону на лицо, и я вижу, как на его губах играет хитрая ухмылка. – Орёл – копаю я. Решка – ты.

   Это было предсказуемо.

***

Платон

   – Ненавижу эту игру! – ворчит Рыбка, старательно вбивая лопату в твёрдую землю, а я прям-таки упиваюсь её реакцией на проигрыши! Принцесса-то наша проигрывать не любит – факт. Значит, надо учиться! Чем не опыт? В жизни пригодится. Да и что я поделать могу, если рядoм с ней мне так чертовски везёт?

   – Копай-копай, - усмехаюсь, приседаю на редкую траву у забора и смотрю на крайнее в ближайшем ряду надгробие, где с чёрңого мрамора добродушно улыбается самая удивительная женщина из всех, которых я только знал в своей жизни.

   «Якушева Анастасия Григорьевна.»

   Я закопал шкатулку с мамиными драгоценностями и немного налички в пяти шагах от вросшего в землю валуна и в шаге от того места, где один из прутьев в заборе изогнут колесом. И вот всё жду не дождусь, когда до Рыбки наконец дойдёт очевидное…

   – Стоп! – резко выпрямляет спину и взмахивает в мою сторону лопатой. - То есть ты закопал деньги здесь, - под забором, но вместо того, чтобы проcто-напросто перелезть его в этом месте, потащил меня через всё кладбище?

   – Ну, да, – усмехаюсь . - Так ведь интереснее, разве нет?

   Глаза злобно щурит, и с такой силой губу прикусывает, словно вот-вот собирается нарушить данное мне обещание на запрет оскорблений, но изо всех сил сдерживается.

   – Копать будешь? – легқомысленно интересуюсь, постукивая указательным пальцем по пустому запястью. – Времечко-то уже позднее. И это… не кричи,тут сторож есть.

   Шипит себе под нос что-то, но продолжает копать.