Иллюзия Луны

– Кирилл Александрович, – Игнат усмехнулся. – Ну кто, кроме меня, мог спать поздно вечером в моей квартире в полутемной гостиной перед включенным телевизором? Это чистая случайность, что мы приехали ко мне вместе с Иваном. Никто этого не планировал, все произошло само собой, и если бы мне не надо было отъехать…

– Но тебе надо было отъехать, – Кир спокойно смотрел на него, и Игнат опять почувствовал слабость. – И ты отъехал. В двенадцатом часу ночи ты ушел из дома, сел в машину и укатил в неизвестном направлении.

Игнат сглотнул.

– Куда вы клоните, Кирилл Александрович? – спросил он.

Держась руками за спину, Кир прошаркал в угол, достал уцелевший графин, стопочку, вернулся, аккуратно налил себе водки, перекрестился и одним махом вкусно, складно выпил. Утер рот, отдышался.

– А откуда я знаю, может, этот ты и ударил его бутылкой по голове, – он посмотрел сквозь хрустальную рюмочку на свет, потом на Игната. – Или все сделал для того, чтобы это случилось?

Сам понимая, что слишком спешит, Игнат выпалил:

– Зачем?! Зачем мне убивать лучшего друга. Я же не маньяк, чтобы кидаться на всех подряд без разбору.

Кир покачал головой и в раздумьях налил себе вторую. Его голос звучал совершенно буднично. Никаких акцентов, никаких обертонов.

– А если бы незадолго до этого ты узнал, что твой лучший друг Иван Сергеевич, – как будто между прочим поинтересовался Кир, – много лет был любовником твоей жены?

Он опять выпил и выдохнул. Над столом повисла пауза. Игнат, мучительно сощурившись, старался навести резкость на лицо тестя. Странно. Кир вроде был совсем близко – только руку протяни, но то ли оптическая иллюзия, то ли туман в глазах многократно удаляли его и делали изображение нечетким и размытым. Игнат смотрел на Кира словно в перевернутый захватанный жирными пальцами бинокль и никак не мог избавиться от этой головокружительной нечеткости. Он прикрыл глаза, стараясь справиться со странным эффектом, и внезапно развеселился. Происходящее показалось ему таким смешным и нелепым, что он рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Хохот постепенно перешел в клекот и закончился кашлем. Но Игнату казалось, что он от души повеселился.

– Да, дела… – едва переводя дух, подытожил он. – У вас воды не найдется?

– Нет, – Кир смотрел на зятя так, что у того мокрые ладони прилипали то к столу, то к коленям.

– Ладно, Кир Александрович, – Игнат прикрыл глаза, он боялся вновь сорваться в этот лошадиный хохот. – Я понял вас. Вы, конечно, фантазер. Я еще когда познакомился с вами, подумал, вот интересный человек. Живет как будто в другом мире. Но вы не расстраивайтесь. Это, конечно, хорошо придумано, про Ивана и Ингу…

Игнат еще не закончил, но улыбка, показавшаяся, было, на лице, внезапно превратилась в кривую безобразную щель. Одной слегка приподнятой брови Кира хватило для того, чтобы Игнат замолчал, запнулся на полуслове. Кир придвинулся к столу.

– Не веришь? – безмятежно улыбаясь, спросил он.

Игнат уставился в два бельма, украшенные мушками зрачков, и неопределенно качнул головой.

– Ну хорошо, – Кир, крякнув, как старый селезень, встал и направился к книжным рядам у стены. – Ты же сам нашел те снимочки. Еще вчера приходил разбираться. Сверкал тут бенгальским огнем, стены кровью пачкал. Хотел узнать, что и как. Да?..

Кир взял с полки небольшую фотографию в рамке, но возвращаться не стал, а поманил к себе Игната.

– Иди… что покажу.

Игнат нехотя поднялся и приблизился. Пока он преодолевал несколько шагов, у него возникло устойчивое ощущение, что все, что он здесь говорит и делает, – одна большая ошибка. Кир, его дом, его жизнь напоминали Игнату содержимое зловещего ящика Пандоры. Он, может, и хотел прояснить картину мира и получить ответы на свои вопросы, но, вплотную приблизившись к разоблачению, испугался и уже готов был отступить.

Когда Кир протянул Игнату фотографию, тот вялой рукой взял и начал с края: сначала осмотрел недорогую деревянную рамку, потом заинтересовался кустами, заполнявшими края кадра по его периметру, и только потом увидел в центре смеющуюся Ингу в светлом платье и… обнимавшего ее Ивана. Игнат поскреб ногтем лицо жены. Какой же он дурак! Зачем он начал все это? Все и так было давно и прочно испорчено, но нет, ему этого показалось мало. Он захотел подробностей, захотел отыскать и наказать виновного… А ведь виновен был он сам. Он сам настоял на том, чтобы выбраться за пределы своего не слишком счастливого, но привычного мирка и познакомиться с так называемой объективной реальностью. И сейчас, наблюдая за тем, как на его глазах все разрозненные фрагменты соединялись в единое и ужасное целое, Игнат проклинал себя и свое любопытство.