Император открывает глаза

Но поражение, каким бы оно ни было, – незначительным иль сокрушительным, – всегда поражение. Признав себя побежденным, Гамилькар был вынужден сложить командование. К власти пришли торгаши, возглавляемые Ганноном. Человек ничтожный, но безмерно богатый, Ганнон был против любых войн, ибо считал, что богатство куда проше обрести, торгуя с соседями, а слава…

– Слава – ничто в сравнении с богатством!

Победа римлян была победой Ганнона. Теперь всем в городе заправлял алчный купец.

– Всё! – кричат Ганнон. – Довольно разорительных войн! Корабли – на прикол, оружие – в арсеналы, армию – распустить!

– Но прежде нужно заплатить наемникам! – напомнили ему.

Узнав, сколь именно нужно заплатить, Ганнон опечалился.

– Нет, это слишком много. Да и почему мы обязаны платить солдатам, проигравшим войну? По совести, мы ничего не должны им, но, будучи человеком милосердным, я готов дать каждому треть причитающегося жалованья.

Естественно, наемникам подобный расчет не понравился, и они взбунтовались. Ганнон попробовал подавить возмущение, но был бит. Совет принял решение поручить войну Гамилькару. В отличие от предшественника, Гамилькар знал, с кем придется иметь дело.

– Это серьезный противник! – объявил Гамилькар Совету. – Двадцать тысяч опытных воинов и еще три раза по двадцать – ливийцев, каким ненавистно само имя – пун. Нас ждет тяжелая война!

Гамилькар имел всего десять тысяч воинов, но на его стороне были авторитет и опыт, какого предводители бунтовщиков не имели. Решимость повстанцев поколебало одно лишь известие, что против них идет Гамилькар. Кое-кто, самые благоразумные, поспешили переметнуться на сторону Барки, но главари заговорщиков Матос со Спендием решили идти до конца.

– Еще посмотрим, чья возьмет! Посмотрим!

Отряды повстанцев замкнули Карфаген в кольцо, рассчитывая числом взять верх над Гамилькаром. Но тот перехитрил врагов, тайно выведши армию по пересохшему руслу реки, где повстанцы не удосужились выставить постов. Барка намеревался освободить дорогу, соединявшую Карфаген с внутренними районами Ливии. Таким образом он рассчитывал внести панику в ряды ливийцев и заставить их разойтись по домам.

Узнав о походе Гамилькара, бутовщики возликовали.

– Он сам подставил свою шею под меч! – провозгласил Спендий, детина саженного роста, поднимая отряд в погоню. На подмогу спешил еще один отряд, так что общие силы наемников в грядущей битве должны были превзойти карфагенян не менее чем втрое. Бунтовщики гнались за армией Гамилькара буквально по пятам. Когда ж стало ясно, что быстрые на ногу ливийцы вот-вот настигнут арьергард его войска, пунийский полководец приказал солдатам развернуться в линию навстречу врагу.

Маневр был осуществлен столь быстро и слаженно, что бунтовщики опешили. Увидев вдруг перед собой сплошную стену копий, бегущих в атаку слонов и скачущих всадников, ливийцы, слишком скорые на ногу, устремились в бегство, приводя в смятение следующих по пятам наемников – иберов, галлов и греков. Карфагенянам оставалось лишь довершить разгром.

– Идиоты! – выговаривал Матос своему спасшемуся приятелю Спендию. – Кто же нападает вот так, не собрав сил и не разведав сил противника! Ну да ладно, не страшно. Людей у нас, что песка. – Ливиец плеснул бывшему рабу багряного вина. – Бери новое войско, но будь осторожней. С тобой пойдет Автарит. Он галл и искушен в воинском ремесле. Не давайте Гамилькару сделать и шага!

Спендий сделал все, как было велено. Отряды ливийцев и галлов по пятам преследовали армию Гамилькара, не вступая при этом в бой. Матос призвал на помощь нумидийских и ливийских всадников и привел на подмогу третью армию. Повстанцам удалось окружить карфагенян в узкой долине.

– Им конец! – заявил Матос.

Но и на этот раз предводитель повстанцев просчитался. Ночью к Гамилькару перебежал нумидийский князь с двумя тысячами всадников. Наутро Гамилькар дал битву и наголову разгромил врагов. Слоны смяли нестройные ряды повстанцев, а карфагенская и нумидийская конница довершила разгром. Наемники бежали, оставив на поле битвы десять тысяч погибших. Немалое число бунтовщиков попало в плен, и Гамилькар велел отпустить их.

– Впрочем, кто желает, могут записаться в мое войско.

Пожелали почти все. Почетно и выгодно служить в войске полководца, который не только побеждает, но и исправно выплачивает солдатам жалованье.

Матос разу понял, чем грозит этот жест Гамилькара.

– Пун пытается переманить наших солдат. Нужно сжечь все мосты!

По приказу Матоса наемники умертвили пленных карфагенян. Несчастным отрубили руки, отрезали носы и уши, перебили голени, после чего еще живые люди были брошены в ров.

– Что ж, на войне, как на войне! – решил Гамилькар. Он также отдал приказ без пощады убивать всех захваченных бунтовщиков, скармливая их диким зверям.