Империя Хунну

Помимо принадлежности к «священному» линижду, потомки которого обладали особыми магическими способностями, легитимность шаньюя обеспечивалась еще некоторыми дополнительными обстоятельствами. Во-первых, это специфический обряд инаугурации, только в результате которого будущий степной правитель приобретал свои священные качества, присущие только правителю степной империи. К сожалению, китайские письменные источники не оставили на этот счет никаких данных о хунну. Однако яркие описания подобных обрядов в более поздних кочевых империях (очень похожих друг на друга) позволяют высказать гипотезу, что хуннский обряд должен был быть схож с ними. В Тюркском каганате «при возведении государя на престол ближайшие важные сановники сажают его на войлок, и по солнцу кругом обносят девять раз. При каждом разе чиновники делают поклонение пред ним. По окончании поклонения сажают его на верховую лошадь, туго стягивают ему горло шелковой тканью, потом, ослабив ткань, немедленно спрашивают, сколько лет он может быть ханом»[558].

Схожие элементы фиксируются в хазарском обряде коронации: «Когда хотят назначить этого хакана, его приводят и душат куском шелка, пока чуть не обрывается его дыхание, и говорят ему: сколько [лет] хочешь царствовать? Он отвечает: столько-то и столько-то лет»[559].

В Уйгурском каганате обычай обнесения по кругу вокруг ставки распространялся и на ханш[560]. Подобный тюркскому обряд был зафиксирован немецким путешественником XV в. Иоганнном Шильтбергером и в Золотой Орде: «Когда они выбирают хана, они берут его и усаживают на белый войлок, и трижды поднимают на нем. Затем они поднимают его и проносят вокруг шатра, и усаживают его на трон, и вкладывают ему в руку золотой меч»[561].

В.В. Трепангов, собрав многочисленные разрозненные сведения о коронации различных тюрко-монгольских правителей, восстановил примерную очередность различных этапов данной процедуры в кочевых империях: (1) шаманы назначают благоприятный для инаугурации день; (2) все присутствующие на церемонии снимают шапки и развязывают пояса; (3–4) будущего хана просят занять место на престоле, он символически отказывается в пользу более старших родственников, но его «силой» усаживают на трон; (5) все допущенные на курултай приносят ему присягу; (6) каана поднимают на войлоке и (7) заставляют поклясться Небу царствовать справедливо; (8) каану совершают девятикратное поклонение; (9) по выходу из шатра все совершают трехкратное поклонение Солнцу[562].

Солнце и луна относились к объектам особенного почитания шаньюя. Это зафиксировал в своих «Исторических записках» Сыма Цянь: «Утром шаньюй выходит из ставки и совершает поклонение восходящему солнцу, вечером совершает поклонение луне… Затевая войну, наблюдают за положением звезд[563] и луны; при полнолунии нападают, при ущербе луны отступают»[564].

Своей сакральной «благодатью» напрямую или через специальных агентов (шаманов) шаньюй обеспечивал народу благоприятствование со стороны природных сил, богатый приплод скота, высокую фертильность женщин, удачные военные походы и войны и т. д. Китайские летописи отразили этот вид деятельности хуннских правителей. Приведу один весьма показательный пример: «Услышав, что должны прийти ханьские войска, сюнну велели шаманам на всех дорогах, по которым они могли следовать, а также в местах около воды закопать в землю овец и быков и просить духов ниспослать на ханьские войска погибель. Когда шаньюй посылает Сыну Неба лошадей и шубы, он всегда велит шаманам молить духов ниспослать на него несчастья»[565].

Данный набор идеологических обязанностей был достаточно типичен для правителя позднего предгосударственного и раннего государственного общества. Сравнительно-историческое исследование 21 раннего государства, проделанное X. Классеном, показывает, что в 18 из 19 случаев правитель обладал сверхъестественным статусом; в 17 из 19 случаев он генеалогически был связан с богами; в 14 из 16 случаев он выступал посредником между миром людей и миром богов; в 5 из 18 случаев правитель раннего государства имел статус верховного жреца[566].

Высокий социальный статус шаньюя в общественной иерархии подчеркивают величественные погребальные сооружения, воздвигнутые в честь умерших правителей Хуннской державы, а также богатый сопроводительный инвентарь, обнаруженный при их раскопках.

Высшая аристократия

Шаньюй имел многочисленных домочадцев: жен (яньчжи), сыновей (гуту), принцесс (цзюйцзы), младших братьев и других родственников), которые располагались, как правило, в его ставке и составляли, так сказать, «королевский двор»[567]. Все они относились к его «золотому» роду Люаньди (Луаньти, Сюй-ляньти).