Интриганки

То, что "пояса верности" изобретены для безопасного, хотя бы кратковременно, пребывания дам в расположении "своей"(!) армии... их ещё не изобрели.

-- Убить - нечем, приказать - нельзя... Тогда - подумать. Думай! Ванечка постоянно так и говорил. Чем же их остановить? Не пустить сюда. Откуда открывается вид... после которого нас всех... на костёр. Во славу господа нашего. Даже Генриха... если повезёт - в монастырь пожизненно. А владение его... перейдёт по наследству к дядюшке Вельфу. Который, обнаглев от такого подарка судьбы, сцепится с Барбароссой.

Накатанные "колеи мыслей" приводили её смятенный ум к суждением политическим. Отодвигая потоп паники, настраивая на рассудочное мышление. Не сразу.

-- Ох же ты боже мой! Что делать?! Делать-то чего?! - А! Как Ванечка говорил: переключить внимание. Как с капризными детьми. Чем?

Герцогиня ещё водила автоматически пальцами по бедру в поисках "убивающей рогатки", когда до неё дошло.

-- Ванечка приговаривал: "Спасение погибающих, дело рук самих погибающих. Или их ног". Он-то толковал про то, что убежать - не стыдно. Но здесь убежать нельзя, а ноги-то есть!

Она провела рукой ниже. Точно. На месте.

-- Я же шла к мужу в постель! Маменька говорила, что он не любит, когда долго... раздеваются. А любит, чтобы гладенько, надушено и торчало. Сразу и в масле, и в собственном соку. Чтобы уже от порога... была готова. Ещё на лестнице.

Герцогиня кривовато ухмыльнулась в темноте:

-- Да уж. Я - готова. Я так старалась, так настраивалась. Чтобы понравиться этому... жирной свинье. А достанется всё... первому встречному. Встречным. Первому и второму. Прямо на лестнице. О-ох... А иначе как? Иначе - на костёр.

Ростислава решительно сдёрнула чёрный, шитый шёлком пояс, перехватывающий её тонкую талию в широком платье, надвинула капюшон пенулы, сделала смело-стервозной выражение лица, которое они с Цыбой называли "А поцелуй меня везде", и храбро шагнула вниз.

И тут же, промахнувшись мимо края ступеньки, полетала прямо на поднимающихся по лестнице мужчин. Те мгновенно разошлись в стороны, но подхватили её.

Повиснув между ними, удерживаемая за обе руки, она покрутила головой, пытаясь сообразить: которое из двух белых пятен едва различимых в темноте лиц, вызывает большее доверие и, дрожа от волнения и непредсказуемости, произнесла фразу, подслушанную как-то во Вщиже, когда там работали масоны, а местные жительницы... подрабатывали.

Поскольку встречные говорили между собой на итальянском, то и обращаться к ним следовало на их же наречии. Формулировками, запомненными княгиней-ребёнком за тысячу вёрст отсюда во Вщиже:

-- Сhe bei ragazzi! Giochiamo. Ti farР piacere. Economico. (Какие хорошенькие мальчики! А давайте поиграемся. Я составлю вам удовольствие. Недорого).

Последовал быстрый обмен репликами:

-- Cosa ha detta? (Что она сказала?)

-- Puttana. A buon mercato (Шлюха. Дешёвка).

-- C'Х ancora tempo (Время ещё есть).

Сомнение звучало в голосах, сомнение, которое могло в любой момент превратиться в продолжение движения этих мужчин наверх. К месту, откуда они увидят... а тогда - позор, муки, костёр. Крах всему и всем. Они крепко держали её за руки, но ноги-то свободны.

"Делай ноги". Что есть - тем и работаем. И Ростислава, чуть откинувшись назад, "сделала ногу". Вскинула. Как учили - в вертикальный шпагат.

Будто белая молния мелькнула в темноте. И встала. Не гремя, не сжигая, не пропадая. Потом чуть сдвинулась и легонько коснулась плеча одного из мужчин.

-- Giochiamo. Economico. А-ах!

Пока женщина поглаживала верхом ступни в полосатом носочке тонкой шерсти скулу левого мужчины, правый свободной рукой ухватил её за промежность.

-- Signori piЫ morbidi. (Мягче, господа).

На несколько секунд вся группа замерла. Второй мужчина прихватил ногу герцогини у себя на плече, она так и стояла, зафиксированная в растяжку, напряжённо вздрагивая, ощущая ощупывающие укромный уголок её тела крепкие пальцы с перстнями.

-- C'Х ancora tempo, - повторил один из итальянцев чуть охрипшим голосом.

-- Liscio. Pulire. Profumato. Non utilizzato oggi. (Гладенькая. Чистая. Надушенная. Сегодня ещё не употребляли).

-- Sembra un cliente ricco, ma Х rotto. (Видать, богатый клиент, да обломалось).

-- Prendi. Solo il primo (Берём. Я первый).

Первый погладил напоследок "лепестки розы наслаждений" и взял герцогиню ладонью за лицо. Она непонимающе дёрнулась, её сразу прижали крепче, а мужчина успокаивающе произнёс:

-- Ma, whoa. Stai calmo. (Но-но, тпру. Стой спокойно).

Она понимала смысл слов: так говорили масоны лошадям на стройке, но здесь-то... про что?

Мужчина запрокинул до предела её лицо. Так, что и капюшон пенулы свалилась на затылок. И сунул пальцы ей в рот. Она снова дёрнулась и чуть не упала. Но держали её крепко. Первый оттянул ей губы. Сперва нижнюю, потом верхнюю, посмотрел, а потом ощупал пальцами зубы. Пытаясь найти свет в темноте, чуть повернул, старательно заглянул между удерживаемыми раскрытыми челюстями.

-- I denti sembrano intatti. E le ulcere non sono visibili. (Зубы, вроде, целые. И язв не видно).