Инженер страны Советов

Я едва успел положить трубку телефона, как в кабинет ворвался один из моих бойцов.

– Командир, у нас проблема! – выпалил он, – Нужна кровь для переливания, а никто не знает, какая группа у товарища Сталина. И реактивов нужных для определения здесь нет. А проводить операцию сейчас без переливания невозможно.

Хм, кровь. Какая группа у Сталина я прекрасно знаю. Точно такая же, как и у меня. Это я ещё по своей прошлой жизни помню. Вычитал где-то, что у Сталина, Ленина, Гитлера и Путина была вторая группа. Прям как у меня. Так, стоп! Кровь! Такая же группа, как у меня! Моя кровь! А мой организм обладает повышенной регенерацией! Так может и моя кровь сможет в этом вопросе помочь Сталину?

Предупредив всех о прибытии моего шурина, которого все знали лично, с подкреплением, а так же батальона из бригады спецназа и ещё раз напомнив, что внутрь здания могут войти и выйти из него лишь Сазонов, Берия и главный хирург Красной Армии Бурденко, я отправился в операционную.

– Слушайте меня внимательно, Людмила Васильевна, – обратился я к хирургу, – Сейчас вы возьмёте у меня кровь и перельёте её товарищу Сталину. Крови вы возьмёте столько, сколько потребуется. Насколько я знаю вполне можно потерять полтора-два литра и остаться в живых. Вот столько вы и возьмёте. Смешивать кровь ещё с чьей-то я вам категорически запрещаю. Вы хорошо меня поняли?

– Вы можете не выдержать такой кровопотери и умереть, – хирург произнесла это так, словно просто констатировала факт.

– Есть мнение, товарищ доктор, что я не умру. Так что приступайте. Обо мне не думайте. Сейчас главное это спасти товарища Сталина.

Очнулся я через сутки. Перед глазами устроили хоровод чёрные мушки. Штормило так, слово перед этим дня три только и делал, что вливал в себя алкоголь. Чувствовал я себя как высушенная на солнце таранька. Внутри меня была Великая Сушь. По моему такое бывает при большой кровопотере. Интересно, сколько крови из меня выкачали? Хотя если я всё ещё жив, то не так и много. Заметив, что я очнулся, ко мне тут же подскочила пожилая санитарка. По моему та, которую я спрашивал о телефоне.

– Очнулся, милок? – как-то ласково, заметно окая, спросила она, – Ну и слава богу, – она быстро оглянулась вокруг и быстро перекрестилась, – На-ко вот, попей. Тебе сейчас пить больше надо. Это же столько кровушки-то у тебя взяли, – она поднесла мне к губам поилку в виде небольшого чайничка. Боже! Это не вода! Это нектар, амброзия. Я пил и не мог напиться. Когда жажда совсем на чуть-чуть поутихла и горло перестало драть, словно наждачной бумагой, я оглядевшись, с тревогой спросил; – Где товарищ Сталин?

– Здесь он, здесь. Ему в соседнем кабинете палату организовали. Слава тебе, господи, успели спасти его, родимого, – санитарка смахнула с глаз слезу, – Сам Николай Нилыч Бурденко вместе с нашей Людмилой Васильевной оперировал. Сказал, ещё бы чуть-чуть и…, – пожилая женщина не выдержала и, закрыв лицо руками, зарыдала.

– Так что же вы плачете то? – я попробовал сесть в кровати и у меня это, как ни странно, получилось, – Как вас по имени отчеству?

– Екатерина Даниловна, – санитарка достала из кармашка платочек и вытерла слёзы, – Как тут не заплакать, ежели спужались все? Это ж не кого-то там, а самого нашего товарища Сталина изверги, чтоб им пусто было гадам, поранили так. Ой, чего это я, старая, заболталась то? – она спохватилась, – Мне же велено было как вы очнётесь, сразу об том доложить, а я и забыла, – она, прихватив с собой поилку, опрометью выскочила за дверь.

Через минуту дверь вновь открылась и вошла здешний главврач Людмила Васильевна. Я как раз, преодолевая слабость и головокружение, смог нормально сесть, опустив ноги на пол. Хорошо хоть брюки не сняли, а то неудобно было бы предстать перед женщиной, хоть и врачом, без штанов. Хотя я за последнее время столько в госпитале провалялся, что особо и не стеснялся.

– Михаил Андреевич, вам нельзя вставать! – доктор подскочила ко мне и попыталась вновь уложить меня в кровать, – Вы ещё слишком слабы. У вас взяли слишком много крови.

– Есть мнение, товарищ доктор, – я слегка улыбнулся. Частенько я стал употреблять это сталинское выражение, – что вставать мне уже можно. Как состояние товарища Сталина и почему он всё ещё здесь, а не в Центральном госпитале?

– Состояние товарища Сталина стабильное. Но…, – она замялась, – я даже не знаю как такое возможно. Заживление ран и послеоперационного шва идёт прямо на глазах. Это просто чудо какое-то. Конечно помогло переливание крови, но я такого никогда ещё не видела. А перевозить отсюда больного я запретила и товарищ Бурденко со мной полностью согласился. Ранение слишком тяжёлое и перевозка может только ухудшить состояние товарищ Сталина.

– Никаких чудес, Людмила Васильевна. Такие люди, как товарищ Сталин, рождаются раз в тысячу лет. Но всё же вам лучше забыть обо всём, что вы здесь видели. Для вашего же блага, – я посмотрел в глаза доктора.

– Да-да, конечно, – заторопилась она, – товарищ Берия сказал то же самое.