Иосиф Сталин, его маршалы и генералы

Генерал Горбатов в июне сорок третьего получил под командование 3-ю армию, которая входила в состав Брянского фронта. Командовал фронтом Маркиан Михайлович Попов, членом военного совета был Мехлис. У них с Горбатовым произошло неприятное столкновение в Москве, когда Мехлис еще был начальником ГлавПУРа.

«При каждой встрече со мной Мехлис не пропускал случая задать мне какой-нибудь вопрос, от которого можно было стать в тупик, — писал после войны Горбатов. — Я отвечал просто и, вероятно, не всегда так, как ему хотелось. Однако заметно было, что он, хотя и с трудом, меняет к лучшему свое прежнее отношение ко мне.

Когда мы уже были за Орлом, он вдруг сказал:

— Я долго присматривался к вам и должен сказать, что вы мне нравитесь как командарм и как коммунист. Я следил за каждым вашим шагом после вашего отъезда из Москвы и тому, что слышал о вас хорошего, не совсем верил. Теперь вижу, что был не прав...

После этого разговора Мехлис стал чаще бывать у нас в армии, задерживался за чаепитием и даже говорил мне и моей жене комплименты, что было совершенно не в его обычае.

Он был неутомимым работником, но человеком суровым и мнительным, целеустремленным до фанатизма, человеком крайних мнений и негибким, — вот почему его энергия не всегда приносила хорошие результаты. Характерно, что он никогда не поручал писать кому-либо шифровки и писал их только сам, своим оригинальным почерком».

Летом 1943 года Мехлис получил первый за войну орден — Красного Знамени. Он был еще не раз награжден, а летом 1944-го произведен в генерал-полковники.

Войну он закончил на 4-м Украинском фронте. Фронт расформировали, штаб и части были превращены в Прикарпатский военный округ, командование округа разместилось в Черновцах.

Мехлис приметил среди своих подчиненных генерал-майора Леонида Ильича Брежнева, начальника политотдела 18-й армии, приблизил его к себе и назначил в июне 1945 года начальником политуправления сначала фронта, а затем Прикарпатского округа. Так что именно Мехлису Леонид Ильич был обязан фактически первым за все годы повышением в должности.

В марте 1946 года Мехлис вернулся в Москву. Он снял погоны и приступил к работе в Наркомате госконтроля. Занимаясь привычным делом, Лев Захарович почувствовал себя увереннее.

В декабре 1946 года в кабинете Сталина обсуждались железнодорожные дела, выпуск паровозов, вагонов. Сталин заметил, что надо давать больше прав директорам предприятий.

Министр транспортного машиностроения Вячеслав Александрович Малышев подал реплику:

— Теперь директоров заводов лишили многих прав.

Сталин заинтересовался:

— А кто же отобрал у директоров права?

— Товарищ Мехлис. Он многих директоров уже наказал и вызывает каждый день, и директора теперь не знают, что можно делать, а чего нельзя.

Сталин засмеялся и сказал, обращаясь к Берии:

— Вот теперь у них Мехлис жупелом стал. Но надо навести в этом деле порядок.

Вождь сохранил симпатию к своему прежнему помощнику, хотя часто бывал им недоволен.

Печально закончилась для Мехлиса попытка вскрыть коррупцию в азербайджанском республиканском аппарате. Руководитель республики Мир Джафар Багиров, защищаясь, пустил в ход все свои связи, обратился к Сталину. И в Министерстве госконтроля устроили чистку, права министерства сократили, лишив права проверять министерства и приравненные к ним ведомства.

В 1949 году Мехлис отметил шестидесятилетие, получил орден Ленина, потом еще один. А в декабре у него случился инсульт, затем инфаркт. Он почти не мог ходить, одна рука не действовала.

В октябре 1950 года его перевели на пенсию, хотя он оставался еще членом оргбюро ЦК. В решении политбюро о предоставлении пенсии, щадя Льва Захаровича, записали: «Имея в виду, что после выздоровления тов. Мехлиса он будет направлен на партийную работу».

Лев Захарович жил на даче, почти в полном одиночестве. Никто его не навещал. У него и раньше друзей было немного, а тут — отставка, об отставниках в советском истеблишменте забывали быстро.

— Это был особый, чрезвычайно тяжелый и даже свирепый человек. Он не терпел стиль дружеских бесед, давал непрерывные указания, — говорил о нем генерал-майор Михаил Иванович Бурцев, который в ГлавПУРе руководил управлением по разложению войск противника.

На XIX съезд партии в октябре 1952 года Мехлиса, пенсионера, уже не избрали. Понимая, что это последний в его жизни съезд, Мехлис написал Сталину письмо с просьбой разрешить ему присутствовать на съезде с правом совещательного голоса, как это записано в уставе партии. Через день Мехлису позвонили и сказали, что Сталин ответил отказом, заметив:

— Нечего устраивать на съезде лазарет.

Мехлис был убит, переживал.

«Через несколько дней я снова приехал к нему, — пишет в своих воспоминаниях бывший главный редактор «Красной звезды» генерал-майор Ортенберг. — В этот час принесли «Правду». В газете был опубликован новый состав ЦК партии. И вдруг мы увидели в списке членов ЦК фамилию Мехлиса! Это небывалый случай, вернее, единственный случай в жизни партии, когда неизлечимо больного, парализованного человека избрали в члены ЦК!»