Исчезающие девушки

Я вытащила свой древний велосипед, на котором никогда не ездила, за исключением позапрошлого лета, когда мы с Арианой наелись галлюциногенных грибов, и Ники нашла нас, валяющимися в траве, как рыб, задыхающихся от смеха. Поначалу я немного пошатываюсь, но вскоре снова чувствую ритм. Колени не давали мне покоя, но все было не хуже, чем обычно. Кроме того, «Дринк» был всего в нескольких милях отсюда.

На самом деле, «Дринк» это условное название реки Саскватчи. Когда-то в прошлом десятилетии, когда толпа риэлторов и спекулянтов высадилась на береговой линии округа как армия помешанной на деньгах саранчи, пожирающая все на своем пути, в нашей местности группа застройщиков решила вырубить леса и построить массу гламурных прибрежных местечек: кофейни, художественные галереи, элитные рестораны прямиком в центре Сомервилля. План строительства был одобрен, а материалы поставлены, прежде чем жители города спохватились. Вероятно, для города, имеющего свою историю, появление новых зданий, уймы новых парковок и машин, привозящих поток новых людей, представляло собой угрозу. Но Сомервилю удалось добиться того, что вся территория к западу от реки получила статус национального заповедника. Меня удивляет то, что городское правление ещё не приняло мандат, призывающий нас носить юбки-кринолины.

Насыпи гравия и груды бетонных плит предполагалось убрать, но никто этим так и не занялся. Осталась даже брошенная каска, тщательно и таинственно оберегаемая людьми, которые там тусуются.

Я слышу звуки вечеринки как раз в тот момент, когда поворачиваю на Лоуэр Форг и, свернув с дороги к лесу, еду по тропинке, проложенной в подлеске детьми, велосипедами, скутерами и, иногда, внедорожником Криса Хандлера. В лесу воздух прохладнее, и листья бьют меня по бедрам и голеням, когда я еду по неровной дороге, крепко держась за руль велосипеда, чтобы избежать падения. Как только я вижу свет сквозь лес — танцующих людей, использующих свои телефоны как фонари, — я слезаю, ведя велосипед пешком, и ставлю его рядом с несколькими другими на траве.

Вечеринка довольно масштабная: сорок или пятьдесят человек, большинство из них в тени, толпятся на склоне, ведущем вниз к реке, или сидят на бетонных плитах. На секунду я ощущаю панику, чувствуя себя вновь маленькой, как в свой первый день в школе, наблюдавшей за толпой детей через двойные двери. Давненько я не чувствовала себя аутсайдером…

— Я не знаю, почему ты всегда должна быть в центре внимания, — сказала мне Ники незадолго до аварии.

Я пыталась втиснуться в кожаные штаны, которые недавно купила втайне от родителей и поэтому прятала их под свитерами в задней части своего шкафа.

— Ну, а я не знаю, почему ты так этого боишься — ответила я.

Ники как будто получает силу, будучи совершенной, безобидной и правильной: миленькие джинсы, узкие, но не слишком тугие, белая футболка, лёгкая, но не прозрачная, естественный макияж, будто бы его вовсе и нет. Бьюсь об заклад, что если бы в Сомервиле издали закон об обязательном ношении юбок, она бы первая спохватилась и приобрела бы себе одну. Она, вероятно, еще и носила бы под юбкой панталоны для пущей прилежности.

Ники не видно, Паркера тоже. Но когда компания людей переместилась, я замечаю кегу и множество красных стаканчиков на льду. Я чувствую себя лучше, почти прежнюю себя, наливаю себе пива, но получается налить одну пену. Первые несколько глотков притупляют мой страх. На улице достаточно темно, поэтому я осмеливаюсь снять капюшон и встряхиваю волосы. Вижу Дэвиса Кристенсена и Бена Мортона, держащих друг друга за мизинцы и стоящих в стороне от небольшой группы людей. Они оба замечают меня одновременно, а Бен даже открывает рот от удивления. Дэвис говорит ему что-то шёпотом, а потом поднимает стаканчик, вытянув в сторону два пальца.

Я проглатываю пиво, поворачиваюсь к бочке и снова наполняю стакан. Когда я поднимаю глаза, Ариана стоит передо мной, вынырнув из толпы. Она коротко подстригла волосы. В своих черных шортах, поношенных кроссовках и с густо подведенными глазами, она похожа на безумную пикси. Внезапно я чувствую острую боль. Моя лучшая подруга. Моя бывшая лучшая подруга.

— Ничего себе, — Ариана смотрит на меня так, будто бы я — новый вид животного, которое пока еще не классифицировано. — Вау. Я не ожидала увидеть тебя здесь. Я вообще нигде не ожидала увидеть тебя.

— Шэрон держала меня в карцере, — всё, что я говорю, так как не хочу вникать в подробности.

Это наша старая шутка, что моя мама — тюремщик, и я жду, что Ариана засмеётся. Но вместо этого она просто очень быстро кивает головой, как будто я рассказала что-то интересное.

— Как мама? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами:

— Всё по-прежнему, — говорю я. — Она снова пошла на работу.

— Хорошая новость, — Ариана продолжает кивать головой и походит на марионетку, которую дёргают за верёвочки. — Это очень хорошо.