Искупление

– Вот, – словно преодолевая боль, вымолвил Стахет Вичти. – Положите моего внука туда. Или сюда. Положите уже куда-нибудь, будь я проклят! Ночью они будут погребены. И я надеюсь, что до начала осады мертвых в моей крепости не прибавится. Потом их будет много. Твои воины, Торн, будут зачислены в охрану привратного бастиона. Сейчас мне говорить с тобой не о чем. Я должен привыкнуть к мысли, что Макта нет. Но потом ты мне расскажешь все. И ты, внучка, прости. Я жив только потому, что жива ты. Но сейчас я не могу даже обнять тебя. Сердце может разорваться.

– А выслушать меня можешь? – спросил Торн, который стоял, ухватившись за створку дверей.

– Говори, – коротко бросил Стахет.

– Мне показали стрелу, которой был убит мастер стражи Урсуса, – негромко произнес Торн. – Точно такими же стрелами пытались убить твоего внука и твою внучку. Еще до того, как судьба оборвала жизнь Макта. Это редкие стрелы, выпущенные из редких самострелов. Самострелов, которые делаются в Обители смиренных. Две женщины из этой обители служат в охране Брана. Они пытались убить твоих внуков.

Стахет ответил Торну не сразу. Мгновения он смотрел на три тела, лежащие на столах, потом подошел к Торну почти вплотную и прошептал:

– Он мой сын. Чего ты хочешь?

– Я не хочу, чтобы он убил Гледу, – так же негромко ответил Торн. – Я или еще кто-то должен быть рядом с ней неотлучно.

– Хорошо, – кивнул Стахет. – Отдыхай, зять. Вечером я жду вас на пиру.

Кивнул и медленно пошел прочь, напоминая, если бы не метнувшиеся за ним охранники, старого и никому не нужного человека.

– Ты не хочешь проститься с мамой? – прошептала Гледа, боясь закрыть глаза, но воспоминание о том, как ее мать была погребена, всплывало в памяти даже с открытыми глазами.

– Я уже простился с нею, – медленно проговорил Торн. – И с сыном я уже простился.

– Гледа… – раздался вдруг слабый голос и старик, сидевший за телом Лики, поднял голову.

– Тенер! – воскликнула Гледа, но не побежала к старику, потому что не могла приблизиться к уже погребенному однажды телу.

– Да, это я, – кивнул тот, не поднимаясь с места и махнув ей ладонью. – Я знал, что вы вернетесь. Я все приготовил. В главном замке полно пустых келий, потому что все на стенах. Прости что я не плачу, слезы кончились. Вы идите… Скоро все кончится, как кончились мои слезы. Начнется и кончится. Найдите Стайна. Он ведь вернулся? Он знает, где ваши комнаты. Идите. Тенер знает свое дело. Я приду позже. Побуду еще здесь.

– Я покажу, – отозвался Хопер.

– Нет, – мотнул головой Торн, нашел взглядом Хельма и Падаганга. – Не сочтите за труд, отыщите Стайна, пусть разместит всех. Посмотрите, что с Сопом, мне показалось, что его хватил удар от объятий кардинала. Непростое это дело перепрыгнуть с эшафота на триумфальный помост. И приведите себя в порядок. Все приглашены на вечерний пир.

– Осада скоро начнется, Торн, – осторожно заметил Падаганг. – Какой пир?

– Здесь не я король, – отрезал Торн и посмотрел на Хопера. – Потом покажешь наши кельи. Может, нам и не доведется в них побывать вовсе. Я хочу посмотреть на фризское войско. Пошли на стену.

Они поднялись на стену у менгира. Стражи Опакума, приготовившиеся к осаде, сидели неподвижно у каждого зубца. Ветер шевелил веревки лебедок, которые ожидали тяжкого труда по подъему камней и бревен на стену. Над привратным бастионом трепетал флаг Берканы, как трепетало бы сердце всякой крепости в ожидании тяжкого испытания. Все пространство от Опакума на запад было заполнено фризским войском. Начиная с расстояния полета стрелы неторопливо собирались метательные машины, приводились в порядок тараны, ставились шатры, разводились костры. Словно ядовитая змея собирала упругое тело кольцами, чтобы броситься вперед с распахнутой пастью и вспрыснуть яд в пока еще здоровое тело.

– Их здесь не так много, – сказал Хопер. – Примерно три легиона. Устоять можно. Орды геллов и вандилов идут с юга от Хайборга, но и это не самое страшное.

– А что самое страшное? – спросил Торн.

– То, что случилось в Альбиусе, – ответил Хопер, и тут только Гледа заметила, что одна рука ее охранника непроглядно черна.

– Я слышал, что в Опакуме никогда не появлялся жнец, – заметил Торн. – К тому же жнецы не участвуют в войнах. Разве только семьсот лет назад…

– Рано или поздно это должно повториться, – мрачно ответил Хопер. – Особенно если ставки высоки.

– Какие ставки? – не понял Торн. – Пережить жатву?

– Не пережить жатву, – объяснил Хопер. – Никому.

Гледа закрыла глаза и представила, что во всем Терминуме, от моря до моря, не осталось никого. Ни одного человека. Наверное, есть такие люди, – подумала она, – которые питают ненависть к каждому человеку и будут счастливы, когда не останется никого. Но что толку от этой радости, если и их не будет?

– Вот вы и вместе, – усмехнулся Хопер. – Те, кто выстоял против жнеца в Альбиусе, и те, кто выстоял против жнеца в Водане. И это не я вас здесь собрал.