Искушение

Я встану – конечно, встану, – как только буду уверена, что смогу устоять на ногах. Оказывается, выдержать такое самостоятельно, а под конец ощутить в себе суперсилу – очень утомляет, особенно после того, через что мне пришлось пройти сегодня ночью.

Но прежде, чем я успеваю понять, что у меня болит, – а вернее, что не болит, поскольку этот перечень будет намного короче, – Сайрус на несколько секунд убирает магическое силовое поле, защищающее игровую площадку, заходит внутрь и, вернув защиту на место, идет ко мне.

Мне не хочется вставать, но я ни за что не позволю себе встретить этого типа, лежа на земле. Или стоя на коленях. И, воспользовавшись последними оставшимися крохами сил, я заставляю себя встать. Я стою нетвердо, но все-таки стою.

Когда наши взгляды встречаются, я вижу в его глазах такое бешенство, что, кажется, он вот-вот побежит ко мне, неистово рыча. Но для этого он слишком хорошо владеет собой. И он просто медленно идет ко мне, облаченный в костюм-тройку от Тома Форда и галстук, и не останавливается, пока между ним и мной не остается всего несколько дюймов.

Это очень нервирует – отчасти потому, что он здорово похож на тридцатилетнюю версию Джексона и Хадсона, только у него немного больше щетины на лице и намного больше искушенности и властности во взгляде, – а отчасти потому, что в его глазах я вижу нечто такое, что заставляет меня содрогнуться.

Мне хочется сделать шаг назад – и даже несколько шагов, – но как раз этого он и хочет. Потому я заставляю себя остаться на месте, вздернув подбородок и глядя ему в глаза, несмотря на охватившее меня предчувствие беды.

Я ожидала, что этот бунт на корабле выведет его из себя, но вместо этого он едва заметно улыбается, окидывая меня взглядом. Он не говорит ни слова, не пытается подойти ко мне еще ближе, но мне все равно здорово не по себе, когда он поднимает глаза с моих грязных ботинок на мое лицо.

Может быть, мне все-таки следовало отступить – лучше всего на соседнюю гору. Но сейчас уже слишком поздно, потому что это будет выглядеть как бегство, а доставлять ему такое удовольствие я не хочу… как не хочу признавать его власть. Внезапно вся арена начинает ходить ходуном, затем подземные толчки стихают.

– Итак, ты это сделала, – говорит он, выгнув бровь и водя указательным пальцем по нижней губе, как делают некоторые мужчины, когда им кажется, что перед ними легкая добыча.

Ну уж нет.

– Да, сделала, – отвечаю я, презрительно кривя губы, хотя все мои инстинкты кричат мне бежать отсюда со всех ног, поскольку на меня нацелился беспощадный хищник. – А теперь я уйду.

Я пытаюсь пройти мимо него, но он хватает меня за локоть.

Арена опять начинает ходить ходуном, и я смотрю на моих друзей, на напряженные лица Джексона и Хадсона, и понимаю, что это из-за Джексона. Он пытается разрушить защитный купол, воздвигнутый отцом.

Земля сотрясается снова, и Сайрус переминается с ноги на ногу, отпускает мою руку и снова сжимает ее. Я готовлюсь к боли, но его пожатие остается легким, когда он наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Не думаешь же ты, что я позволю тебе уйти, верно, Грейс?

– Думаю, у вас нет выбора, – говорю я. – Я сыграла в вашу никчемную игру и выиграла. А теперь я ухожу. С этой арены. От вас. От всего.

Я пытаюсь вырвать локоть, но его хватка становится крепкой, и я ничего не могу поделать, поскольку меня одолевает такая неимоверная усталость, что я вся дрожу и едва могу устоять на ногах.

– Думаешь, я не знаю, что ты сплутовала?

– Думаете, мне не все равно, что вы думаете? – парирую я.

– Это Испытание подготовил я сам. Ты ни при каких обстоятельствах не могла пройти его в одиночку. – С каждым сказанным шепотом словом его пальцы стискивают мой локоть все сильнее.

Я не морщусь, не отшатываюсь, хотя боль от его хватки ощутимее с каждой секундой. Вместо этого я улыбаюсь и отвечаю:

– Как интересно, что вы сочли нужным измыслить самое трудное из возможных Испытаний для девушки, которая наполовину человек и которая узнала о своей силе всего две недели назад. Вам не кажется, что это чересчур?

– Ты станешь утверждать, что ты не жульничала? – спрашивает он.

– А вы станете утверждать, что вы не жульничали? – парирую я.

Потому что, строго говоря, я, наверное, немного сжульничала – использовала силу Хадсона, хотя помогать друг другу могут только те пары, которые сопряжены.

Но это пустяк по сравнению с тем, что сделали они, чтобы обеспечить мое поражение. Они намеренно разорвали мои узы сопряжения за несколько минут до того, как я вышла на арену. Лишили меня пары не только на время этой никчемной игры, но и на всю оставшуюся жизнь.

Они сломали меня… и Джексона.

И теперь Сайрус воображает, будто ему можно просто так спуститься сюда и заявить, что я сжульничала? Ну уж нет.

– Ты думаешь, теперь ты получишь место в Круге, девчонка? – рычит он, хотя выражение его лица остается неизменным – как и хватка на моем локте. – Ни за что. Больше ни одна горгулья не станет его членом. Пока я король, этому не бывать. Только не после того, что они сделали.