Испанские страсти

С самообладанием профессионального игрока Эстебан сосредоточил все свое внимание на теще и объяснил, что сегодняшний прием устраивают в особняке семейства Тенорьо, расположенном в двадцати минутах езды от Жероны по направлению к Фигересу.

— Бессовестный жулик, — ровным тоном произнесла Джасмин по-испански. — Ты же знаешь, что я не хочу никуда идти.

— Что ты сказала? — переспросила мать, не знающая испанского.

— Она говорит, что поход по магазинам вас утомит, так что вам и вечеринка не в радость окажется, — солгал Эстебан. — Так что мы решим проблему, как водится у богачей и аристократов, этих презренных кровопийц: попросим привезти вечерние платья прямо сюда. А вы на досуге примерите.

Услышав про «презренных кровопийц», Кэтрин весело рассмеялась. Джасмин же сидела с каменным лицом.

— Только попробуй что-нибудь выкинуть, и тебе не поздоровится, — пригрозил он по-испански.

— Что он сказал? — полюбопытствовала Кэтрин.

— Эстебан хочет, чтобы ты подобрала себе что-нибудь в высшей степени скандальное — с декольте и разрезами, — с ехидной улыбочкой «перевела» Джасмин.

Молодой человек расхохотался. А что еще ему оставалось? Он понимал, что сам напросился. Но до чего же это забавно, когда жена говорит на твоем языке! Однако пора было уносить ноги — прежде, чем Джасмин придет в голову идея загнать его в угол. Вот тогда он точно до офиса не доберется. Поднявшись, Эстебан попрощался с Кэтрин, поцеловал жену в холодную щеку и удалился, ощущая приятное, волнующее возбуждение.

— Ты разве не хочешь пойти на вечер, Джасмин? — осведомилась Кэтрин, видя, каким негодующим взглядом дочь проводила мужа.

Джасмин обернулась к матери. Та знала о ее проблемах с Эстебаном, но вот о семье де Ривера молодая женщина рассказывала Кэтрин крайне скупо. Слишком живо еще ощущала пережитое унижение, когда ее сочли вторым сортом?

— Я слегка нервничаю, — уклончиво ответила Джасмин. — Уж очень быстро все произошло.

— Если упала с лошади, самое лучшее — это подняться и сразу же снова сесть в седло, — со свойственной ей прямотой сказала мать, напрочь игнорируя тот факт, что между падением и вставанием прошло целых три года. — А если уж я вижу, что вы счастливы друг с другом, то дайте же и другим шанс сделать то же самое открытие.

Джасмин собралась было сообщить матери все, чего та не знала про этих самых «других», но передумала. Зачем предвосхищать неприятности? Она вернулась к мужу, хотя не могла взять в толк, как это произошло. Она решила остаться, хотя мучительное ощущение неопределенности проходить и не думало. Кэтрин меж тем с довольным вздохом откинулась на стуле.

— Ощущение такое, будто я заново на свет родилась, — промолвила она. — Даже петь хочется.

Что Кэтрин и сделала чуть позже, когда привезли платья в комплекте со всеми необходимыми аксессуарами. Она мерила их и от каждого приходила в бурный восторг. К тому времени, когда мать улеглась вздремнуть, Джасмин уже не чаяла, как бы сбежать к себе и передохнуть в одиночестве. Тем более что вскоре должен был вернуться Эстебан, а ей хотелось хорошенько подготовиться к этой встрече.

Тихо постучавшись, Эстебан вошел в комнату. Джасмин в последний раз оглядела себя в зеркале, сама не зная, по душе ли ей то, что она видит.

Дрожащими пальцами она поправила бретельку короткого прямого платья. Бирюзовый шелк эффектно облегал ее хрупкую фигуру, и при этом покрой не казался чересчур вызывающим — по крайней мере, Джасмин от души надеялась на это. Легкий макияж смотрелся вполне естественно, изящные босоножки на высоких каблуках под цвет платья дополняли наряд. Но удалось ли ей попасть в нужный тон, отказаться от прежней раздражающей «вульгарности», при этом, не подделываясь рабски к условностям испанского высшего света?

— Как тебе? — осведомилась Джасмин. Глаза ее потемнели от волнения. Она очень жалела, что не может распустить волосы. Прежде ей в голову не приходило, что рассыпавшиеся по плечам волосы служат ей своеобразной защитой. А сейчас, со сложной высокой прической, молодая женщина чувствовала себя странно уязвимой.

Эстебан не ответил. Джасмин робко подняла взгляд на мужа — и дыхание у нее перехватило. Перед ней стоял мужчина, способный свести с ума любую женщину. В белом смокинге, черных брюках и черном галстуке-бабочке он казался воплощением сексапильной мужественности, так что у Джасмин беспомощно заныло в груди.

Восхищенный взгляд темных глаз скользнул по ней. Моя, говорил этот взгляд.

— Потрясающе, — промолвил Эстебан вслух. — Просто потрясающе.

То же самое собиралась сказать ему и Джасмин. Но тут Эстебан шагнул к ней, и она заметила в его руках обтянутый черным бархатом футляр, который тут же узнала.

— Значит, ты их все-таки забрал, — прошептала Джасмин, снова нервно теребя бретельку платья.

— Фамильные драгоценности? — Губы его дернулись. — Как видишь.