В октябре 1943 г в составе 6-й эскадрилий появился лейтенант Эрнст Шойфеле (Lt. E.Scheufele). До перевода на Полярный фронт молодой летчик в течение 18 месяцев над западным побережьем Норвегии безуспешно искал в воздухе противника. Затем его направили в Петсамо, где в это время базировалась III/JG5 майора Эрлера, а затем на связном «Шторхе» его переправили в Сальмиярви, в штаб II/JG5. Позднее он в несколько шутливом, но, в то же время, в очень уважительном тоне вспоминал свою первую встречу со знаменитыми «полярными охотниками», слава о которых гуляла по всему Заполярью:
«На вопрос о господах Карганико и его компании мне ответили, что они находятся сейчас на встрече с работниками никелевого завода в Колосьеки (ныне Заполярный, – Прим. авт.) и скоро будут. Через час "высшее общество" второй группы ввалилось в казино, сопровождаемое алкогольными парами. Моя попытка держаться как можно более по уставу несколько раз потерпела неудачу. Наконец, мне удалось встать по стойке "смирно" перед Карганико и, заглушая царивший в казино гвалт, прокричать: "Лейтенант Шойфеле докладывает о переводе во вторую группу!!.. Выражение лица моего будущего командира было вначале тупым,
затем недоверчивым. В конце концов его физиономия начала расплываться в блаженной улыбке:
"- Сбитых самолетов?.."
Я смущенно разъяснил ему, что в 60 моих боевых вылетах мне еще ни разу не попадался на глаза ни один вражеский самолет. После этого, я почти час простоял в своем новом подразделении, чувствуя себя отверженным, или по крайней мере человеком второго сорта. Несмотря на свои 194 см роста, я чувствовал себя с каждым мгновением все ниже и ниже – единственный здесь трезвый, без "Железных крестов" на груди и шее. Лишь благодаря Микату и Глекнеру (Hapt. Mikat Obit. Glocker были штабными офицерами второй группы – Прим. авт.) мне удалось занять место на стуле, на котором побывало уже столько знаменитых задниц.
Правда, час спустя, моя самооценка резко повысилась, поскольку я заметил, что мой общий кругозор значительно шире, чем у командира. Знающий летчик и читатель может заметить, что это не было истинной компенсацией, но для моего психологического равновесия это обстоятельство оказалось решающим. А произошло это так. Каким-то образом я оказался рядом с Карганико. Не обращая внимания на разницу в званиях и наградах, он начал со мной дружеский разговор, словно мы были старыми приятелями. При этом он положил кусок никелевой руды, который ему подарили на знаменитом заводе в Колосьеке, мне на левое колено и на неподражаемом берлинском диалекте спросил: "Шойфеле, можете ли вы понять, как в этом камне может быть 40% никеля? Он же для этого слишком легкий…"
Вначале я был очень озадачен этим вопросом и какое-то время пытался проследить за ходом его мыслей, которые заставили его задать этот вопрос. Наконец, я ответил, правда, не очень искренне, но достаточно дипломатично: "Герр гауптман, это мне также непонятно". Такое признание, казалось, удовлетворило его, потому что в последующее время он был ко мне очень расположен. И так, я был принят…»
3 ноября 6-я эскадрилья под командованием обер-лейтенанта Вайссенбергера дважды участвовала в отражении двух налетов авиации Северного флота на суда, стоявшие в портах Варангер-фьорда.
В тот день советская авиаразведка засекла в районе Сюльте-фьорда четыре транспорта, шедшие в сопровождении 21 корабля охранения в общем направлении на мыс Кибергнес. Вылетевшие для удара по конвою шесть Пе-2 в сопровождении 10 «Аэрокобр» цель не нашли и отбомбились по Киркинесу. Направленные следом шесть Йл-2 и дюжина Яков также не нашли судов и снова отработали по береговым объектам.