История моей жизни

Два пирожка - один начиненный горохом, а другой с измельченной требухой - я ем на ходу, вызывая зависть у незнакомых сверстников, жадными глазами отсчитывающих каждый кусок, каждый глоток.

- Хочешь, кусочек? - спрашиваю я у одного мальчугана, ближе всех идущего за мной.

- Еще как хочу!..-дрожащим голосом отвечает он, а большие глаза недоверчиво мерцают темным блеском.

Осторожно, чтобы не уронить крошки фарша, отрываю кусочек и даю ему. Мальчик не жует, а проглатывает сразу, по-собачьи. Смотрю на него с удивлением.

Он выше меня ростом, но такой тонкий, что полуистлевшая грязная рубаха тряпкой болтается на нем.

Сквозь прорехи видны сухие ребра.

- Что ты тут делаешь? - спрашиваю я у мальчугана.

Мой новый знакомый оглядывается, наклоняет ко мне черноглазое лицо и таинственно шепчет:

- Хочу что-нибудь своровать, но ужасно боюсь... Вчера одного поймали... Он из палатки вязанку бубликов стянул... Ой, как его били!..

- Да, за это не ласкают, - солидно замечаю я. - А ты что хочешь своровать?

- Разве я знаю что?.. Мне две копейки нужны на молоко. У меня сестра очень больна... Если молоко не достану, она умрет... Сегодня умрет...

- Отчего это она?

- От стирки... Ходила по стиркам и заболела...

- А у меня мама умерла, когда я еще был маленьким, - говорю я ему в утешение.

И вдруг вспоминаю о моем способе зарабатывать.

- Знаешь что?.. Мы можем добыть деньги у купцов.

Мой собеседник хватает меня за руку и вплотную прижимается ко мне. В его глазах вспыхивает надежда, и голодное лицо его с острым подбородком становится осмысленно-подвижным.

- Ой, скажи скорей, как это можно сделать...

- Очень легко... Подведи меня туда, где много магазинов, и там мы станем захаживать к купцам и спрашивать: "Не надо ли вам мальчиков?"

- И тогда что?..

- Нас наймут и будут деньги платить... Вот что тогда.

- Меня не возьмут, - говорит мальчик, и я вижу, как недавняя оживленность гаснет и лицо замыкается печалью.

- Почему не возьмут?

- Разве ты не видишь? Я весь оборван...

- А можно так сделать: я один захожу, а когда наймусь - о тебе скажу... Хорошо?..

- Ну, ну... Пусть так....

И мы покидаем толкучку.

3. ХОЗЯЕВА

Подходим к Александровскому проспекту, где очень много магазинов.

- Я вон куда зайду, - говорю я своему спутнику, указывая на одну из галантерейных лавок, - а ты подожди меня.

- Хорошо, - соглашается мальчуган.

Вхожу в большую лавку с высокими полками, заставленными картонными коробками. Перед прилавком на венском стуле в положении дремлющего человека сидит хозяин лавки. У него через весь живот тянется золотая цепь от часов. На нем летний светлосерый костюм и рыжая бородка.

Подхожу и останавливаюсь у порога.

- Тебе что?

- Не надо ли вам мальчика? - спрашиваю я по-русски и приветливо улыбаюсь.

Хозяин подымает сонные веки и старается хорошенько рассмотреть меня.

- Ты кто - болгар? - спрашивает рыжий.

- Нет.

- Кто же ты - грек?

Я отрицательно качаю головой.

- Так, может, ты грузин будешь?

- Нет, я - еврейский мальчик.

Хозяин еще шире раскрывает веки, и его коричневые зрачки входят в мои глаза.

-- Ну-ка, подойди сюда...

Он манит меня указательным пальцем, и я замечаю, что рука у него осыпана веснушками и золотыми волосиками.

Нерешительно переступаю порог. Меня почему-то пугает этот маленький рыжий человек с желтой плешинкой на макушке.

- Раз ты еврей, - обращается он ко мне, - то почему ходишь под открытым небом без шапки? А?..

- Извините меня... Я ее забыл под скамейкой, - вежливо отвечаю я.

- Что значит под скамейкой?

- В вагоне... Я из Киева приехал...

- Кто же прячет шапку под скамейкой?

- Я там лежал...

- Ага, теперь я понимаю: ты настоящий аристократ... Ну, а что ты умеешь делать?

- Что прикажете...

- А в галантерейном деле ты что-нибудь понимаешь?

- Понимаю... Я кричал: "Каждая вещь две копейки".

- О, вот это я-таки ценю... Ты, значит, галантерейный крикун... Очень хорошо... Ну, погоди немного...

Он встает, расправляет плечи и, зевнув, кричит:

- Этль, выйди в магазин.

За стеной раздаются скрип кровати, сопение, оханье, а потом, согнувшись, входит через маленькую дверь женщина богатырских размеров. На ней все преувеличено и кругло. Лицо, плечи, груди и живот туго набиты мясом и жиром.

- Ты уже соскучился? - спрашивает она по-еврейски и оголенными до локтей руками закрепляет на затылке рассыпавшиеся волосы, а толстые губы растягивает в улыбку.

- Мне не давал скучать вот этот... путешественник, - отвечает хозяин, указывая на меня.

Великанша наклоняется, щурит заплывшие глаза и внимательно разглядывает меня.

-Хочу нанять его зазывальщиком и помощником Соньки...

- Вот этого?! Так он же немногим больше блохи...

- Но зато он говорит по-русски, как настоящий москвич, и умеет делать все, "что прикажете"...

Последнюю фразу он произносит по-русски, повторяя мои слова.

Хозяйка подходит ко мне, подбоченивается и обдает меня теплым тяжелым дыханием.

- Ну, а полы мести умеешь? - обращается она ко мне.

- Ну, а самовары ставить?

- Ну, где твоя мама?

- Я сирота.

Хозяева переглядываются, отходят к прилавку и осыпают друг друга быстрым и мелким шепотком.