Иуда

Спрашивает, и в глазах столько боли и надежды, в глазах столько невыплаканных слез. Сейчас я эту надежду убью. Я ее задушу собственными руками и буду дохнуть в агонии.

— Недавно…моя мать объявилась.

— Дима…

— Дай скажу. Просто выслушай. Просто дай мне рассказать, и ты поймешь, почему ему и нам…почему нельзя. Ты должна узнать.

* * *

— Я тогда в институте училась. У него отец был… шишка из правительства. Мы на вечеринке познакомились. Отвез домой. У него машина модная, одежда, говорит не так, как пацаны из нашего двора. А я сама из деревни приехала. Я таких, как он, не видела никогда. Высокий, красивый, пахнет от него дорогими сигаретами. Он комплименты по-французски говорит. Конфеты дорогие дарит, цветы. А я дурочка… я уши развесила. И…в общем, я с ним около двух лет проваландалась. Думала, у нас что-то серьезное будет, красивое. А он…он женился. Я тогда плакала, вены перерезать хотела. Потом узнала, что беременна. Сказала ему. Он денег на аборт дал, и все. И исчез из моей жизни….Деньги я оставила. Потому что из института пришлось уйти, и стипендию мне больше не платили. Сроки поздние были для аборта. В общем, я оставила тебя. С тех пор не видела его. Я его потом только по телевизору…спустя лет пять.

— По телевизору?

— Да…узнала, что он мэром нашего города стал. Пошла денег для тебя просить. Меня вышвырнули и избили тогда до полусмерти. Он сказал, еще раз приду — убьет и тебя не признает никогда. Ты маленький был. Не помнишь, наверное. Я тогда еле домой приползла. Тетя Вера еще бинтовала мне руку.

Я помнил. Я все очень хорошо помнил. И то, как у нее лицо распухло от побоев, и то, как рука плетью висела, тоже помнил, и синяки на ее теле, и сломанное ребро. Только сейчас меня не это волновало, а то, что она сказала…

— Кем стал? — хрипло переспросил я.

— Мэром.

Я почувствовал, как кислород покидает мои легкие, как становится трудно дышать, как стискивает горло железными клещами.

— Фамилию его скажи…

— Зачем, сын? Не примет он тебя. Отказался давно. Никогда не примет. Бесполезно. Я тогда ходила, просила. Тест днк говорила сделаю. На все была согласна. Лишь бы из нищеты нас вытащил. А он…он сказал, чтоб мы вдвоем дохли от голода, он и копейки не даст, и за шантаж зубы мне повыбивает. Я потом еще раз пришла и…думала, потом сдохну.

— ФАМИЛИЮ СКАЖИ!

Заорал я и почувствовал, как холодный пот градом побежал по спине.

— Геннадий Арсеньевич Свободин. Он и сейчас мэр…

* * *

По мере того, как я говорил, ее глаза расширялись, а тело в моих руках начинало мелко дрожать. Она впивалась в мои плечи все сильнее и сильнее.

— Нет…это ложь.

— Правда…вот почему я…вот почему, понимаешь?

— Нет…не понимаю! Нет!

Поднял ее на руки и перенес на кровать.

— Нет! Дима! Ты лжешь, да? Ты нарочно придумал это…это так бесчестно, это…

Она начала задыхаться, вбежали медсестры.

— Уходите! Немедленно!

На ее лицо надевают кислородную маску, а она машет руками, машет и смотрит на меня с адской болью и мольбой.