Юнга

– Я вас умоляю! – всплеснул руками оскорбленный в лучших чувствах интендант. – Вы, верно, думаете, что мое кресло медом намазано? Так нет же, дражайший Владимир Васильевич! Хлопот много, начальства еще больше, и как дело ни поверни – всегда мы виноваты! Да-с!

– Ах, как я вам сочувствую…

– Издеваетесь? Ладно, черт с вами, Зимин. Определенная логика в вашем предложении есть. Движок свой ресурс почти выработал, все одно под замену пойдет… Эх, где наша не пропадала! Возьму грех на душу Только одно условие!

– Хоть звезду с неба!

– Обойдемся без ночных светил, – прикусил нижнюю губу полковник. – Значит так, как только установите двигатель, сразу же отправляйтесь в Порт-Артур.

– Екскьюзе муа, но пуркуа и але?[70]

– Видите ли, дорогой мой Владимир Васильевич. Здесь, в Пхеньяне, вблизи неприятеля, ремонт затянется надолго. Опять же, поставки сюда доходят в последнюю очередь, а там – главная база Третьего флота и верфи.

– Благодарю… Но все же я не хотел бы оказаться так далеко от поля боя…

– Ну, не упрямьтесь, Владимир Васильевич. Соглашайтесь. Вам же будет лучше. Самое большее – два часа, и вы вдали от войны, на Ляодуне. Там сразу же снимете мотор, и мы в расчете.

– Когда мы сможем вылететь?

– Сегодня же ночью. Обстоятельства и приказ адмирала Макарова не терпят отлагательств! – решительно заявил интендант и, черкнув несколько слов на наряде, протянул его просителю. – Вот, держите. Отправляйтесь и ни о чем не беспокойтесь.

– Но как же я верну вам двигатель?

– Боже, какие пустяки! Мотор по документам отправится по железной дороге в Дальний, и вся недолга…

– Покорно благодарю!

– Что вы, что вы, – тесня посетителя к выходу, проворковал Арцеулов, – сейчас ведь война, а мы, как ни крути, одно дело делаем!

Покинув кабинет совершенно преобразившегося начальника отдела, Зимин с недоумением посмотрел на своего воспитанника, все так же продолжавшего скромно сидеть в уголке.

– Черт возьми, но как?..

– Как вам сказать, – скромно улыбнулся молодой человек. – Я просто немного сгустил ему краски и накинул картинку из недалекого будущего, от которой он пришел в столь изумленное состояние, что сразу возжелал от вас избавиться как можно скорее и надежнее.

– А ты опасный человек, Колычев… – Зимин и сам не заметил, что обратился к сыну друга, как некогда к самому Андрею Николаевичу. – Но на будущее запомни, это воздействие хоть и недоказуемо, но строжайше запрещено! Репутация в нашем деле стоит многого.

– Победителей не судят, кэп! – беспечно улыбнулся в ответ юноша.

Надо сказать, что столь зримое благоволение Вадима Степановича Макарова к юному наследнику рода Колычевых родилось не на пустом месте. А началось все с той самой торпеды.

Когда Муранов вернулся с трофеем, он, будучи человеком опытным, постарался получить всю возможную пользу из всей этой истории, включая призовые деньги и славу. Иными словами, он не просто передал «летающую мину» командованию, но и постарался, чтобы об этом узнали в прессе.

В общем, шумиха поднялась нешуточная, и командующий был вынужден объявить о выплате «герою» крупной суммы и даже представил рейдера к правительственной награде. Но в этот момент, как снег на голову, свалился Зимин, у которого оказались при себе документация и пленный специалист. И тут было о чем подумать, тем более что приватиры – публика весьма специфическая, со своими понятиями о честности, и поссориться ни с одним из них не входило в его планы.

– Что вы обо всем этом думаете, Аркадий Степанович? – поинтересовался адмирал у стоящего перед ним навытяжку начальника разведки и контрразведки флота Грозовского.

– Я полагаю, ваше высокопревосходительство, Муранов действовал абсолютно правильно и его действия заслуживают награды.

– Украсть чужой трофей вы полагаете правильным? – иронично приподнял бровь командующий.

– В тот момент он не знал и не мог знать, жив ли Зимин. Это первое. Скорейшее получение образцов новейшего японского вооружения было в наших интересах. Это второе. Ну и, если позволите, в-третьих, это вполне в духе приватиров.

– Ну, хорошо, а что вы предлагаете делать с Зиминым. У него ведь тоже кое-что есть?

– Пустяки, – отмахнулся «особист». – Документы, конечно, интересны, но не более.

– А пленный?

– А что пленный? Подданный Великобритании. Объяви мы о его захвате, Форин-офис поднимет вой, в результате которого выяснится, что он вообще в тех местах гербарии собирал, а мы его ни за что схватили.

– Но его знания…

– Они, конечно, будут полезны, и его следует немедленно передать в технический отдел, только…

– Что только?

– Без огласки.

– Вы думаете?

– Уверен.

– А Зимину?

– Прошу прощения, а вашему высокопревосходительству известно, что именно хотел запросить Зимин, когда и торпеда, и документация с пленником находились в его руках? Замену двигателей на «Буране» по кругу за счет казны! – едва ли не по слогам веско произнес Грозовский. – И это за вычетом причитающихся ему призовых за сбитый и сожженный японский корвет!

– Однако, Аркадий Степанович, губа у него не дура!