Юстиниан

Так начался 548 год, который лично для императора оказался проклятым. После долгой и продолжительной болезни, нестерпимо страдая от раковой опухоли, 28 июня умерла его любимая жена и муза Феодора. Это стало для Юстиниана сильнейшим ударом.

Поглощенный горем, Юстиниан погрузился в апатию — во всяком случае, по отношению к военным делам. Поэтому когда Антонина приехала в Константинополь просить об отставке мужа, Юстиниан спокойно на это согласился. Таким образом, Велисарий прекратил военную службу и вернулся в Константинополь.

Затем император организовал в Константинополе собор восточного духовенства (монофиситствующего). Неясно, выполнял ли он этим последнюю волю императрицы (да и была ли на то ее воля?), но очередной шаг к примирению православных с монофиситами сделал. Собор (или, точнее, совещание епископов и монахов) работал в столице год. И, несмотря на горячее желание императора и даже личное его участие в ряде заседаний, завершился без результата.

Закончился злосчастный 548 год раскрытием заговора некоего Артавана. Армянин из царского рода Аршакидов, Артаван был тем самым человеком, который смог ликвидировать захватившего власть в Карфагене Гонтариса. В Восточной империи Артаван сделал хорошую карьеру, дослужившись до поста комита федератов и консульского сана. Еще при жизни Феодоры он планировал жениться на племяннице Юстиниана Прейекте (сестре будущего Юстина II), но императрица расстроила брак, несмотря на страстное желание обеих сторон: выяснилось, что у Артавана в Армении была супруга. Артаван затаил на императора и его жену обиду, а уже после кончины Феодоры судьба предоставила ему возможность отомстить: еще один обиженный армянин, Аршак, задумав убийство императора, внушил Артавану соответствующие мысли. Аршак же имел зуб на императора за наказание: его выпороли и для позора провезли на верблюде за связь с агентами персидского шаха Хосрова (что, с учетом проступка, разумнее считать милосердием).

Если верить Прокопию, заговорщики пытались привлечь к делу Юстина (сына Германа) и самого Германа: «…у кого есть хоть капля разума, не должен отказываться от участия в убийстве Юстиниана под предлогом трусости или какого-либо страха: ведь он постоянно без всякой охраны сидит до поздней ночи, толкуя с допотопными старцами из духовенства, переворачивая со всем рвением книги христианского учения. А кроме того, — продолжал он (Аршак. — С. Д.), — никто из родственников Юстиниана не пойдет против тебя. Самый могущественный из них — Герман, как я думаю, очень охотно примет участие в этом деле вместе с тобою, а равно и его дети; они еще юноши, и телом и душою готовы напасть на него и пылают против него гневом»[367]. Рассчитывали они, видимо, на то, что Герман тоже недоволен родственником-императором и станет мстить: ведь незадолго до тех событий Юстиниан изменил завещание умершего брата Германа, Вораида, и уменьшил долю имущества, доставшуюся Герману и его детям. Впрочем, сделал Юстиниан это не в свою пользу, а выделив предусмотренные законом средства на содержание единственной дочери Вораида, то есть совершив вполне справедливое и по-человечески понятное деяние.

Герман, узнав о планах, рассказал всё комиту экскувитов Марцеллу, еще одному племяннику Юстиниана (брату Юстина и Прейекты). Родственники императора организовали провокацию, вынудив одного из сообщников Артавана разглагольствовать о заговоре перед занавеской, за которой прятался соглядатай. Выходило так, что Артаван и Аршак планировали устранить как Юстиниана, так и Велисария, а престол должен был получить Герман.

А дальше стало твориться нечто странное. Высшие должностные лица государства, члены императорского дома, будто принялись соревноваться в том, кто донесет последним. «Узнав обо всем этом от Леонтия, Марцелл даже и тогда решил не докладывать императору; он еще долго медлил, чтобы поспешностью опрометчиво не упустить из рук Артабана. Герман же сообщил об этом деле Бузе и Константиану (еще два крупных военачальника, бывший консул Вуза и Константиан — магистр. — С. Д.), боясь, как это и случилось, чтобы от этого промедления не возникло какого-либо подозрения.