Южный Крест

Вадим сидел в бесчувствии.

Окно наливалось желто-розовым волшебным светом. Птахи свистели в кустах. Невинный день открывал светлые глаза.

Вдруг дверь распахнулась, и Лена выросла на пороге: красная, жалобная, дрожащая, ждущая счастливого конца, но несущаяся напролом без тормозов - из гордости, из отчаяния - потому что нельзя остановиться, уронить себя, а нужно утвердить и доказать!

- Что ты можешь ей дать?! Не валяй дурака, даже не мечтай! - страстно выкрикивала она, с отчаянием глядя на мужа. Но он не поднимал глаз. - Я тебе говорю, тебе! - кричала она, а сзади звучало: "Взгляни же на меня! Я - зря! Не хотела, не хотела!"

Он молчал не шевелясь.

Она заметалась, ничего не понимая, не отдавая себе отчета в содеянном, но остро ощутив накатившую беду. Но не умея в нужный момент свернуть с начатого, остановиться, привыкнув быть безусловно ведущей, она в эту минуту не чувствовала, откуда может прийти спасение.

- Давай по-хорошему договоримся, чего ребенка травмировать! - угрожающе воскликнула она, подождала, что скажет Вадим, и, потоптавшись, вышла. В коридоре слезы брызнули у нее из глаз, горло перехватило, она бессознательно пробежала несколько шагов, назад, снова вперед. Усилием воли сдержала "слабые" слезы и, почти в панике, за долю секунды, зная, что надо принять какое-то решение и решение должно быть "достойным", она, терзаясь и не зная иного выхода, полетела по накатанному пути - силой выбивать победу!

Вадим не успел подняться с места, как дверь открылась, и Лена порывисто подбежала к нему, задыхаясь, с искаженным лицом:

- Ты! Ты во всем виноват! И в Питере как... ты... со мной?! И здесь тоже! Что ты мне дал?! - кричала она в полном беспамятстве, и в этом был страстный призыв, но Вадим уже перестал соображать.

Потрясенная до основания случившимся, его молчанием, тем, что он, видимо, принял ее всерьез, она сама перестала соображать и потеряла всякий контроль над собой. С вытаращенными глазами она бесцельно пробежала мимо него, издавая бессвязные оглушительные вопли. Выбежала, страшно грохнув дверью. Наступила тишина.

Подождав, Вадим тяжело поднялся и, с трудом переставляя ноги, пошел к двери, как она опять стремительно распахнулась, и Лена в полном смятении закричала ему с порога:

- Не вздумай машину забрать, слышишь?! Я тебя знаю, бессеребренника! Хоть бы о ребенке подумал!

Потом захлопнула дверь. По коридору пробежали шаги. Загромыхало что-то вдали.

Вадим в изнеможении упал на стул, начал раскачиваться из стороны в сторону. Он отупел, деваться было некуда.

Не прошло и нескольких минут, как в дверь просунулась голова, и Лена, жадно разглядывая мужа, сдавленно, но как всегда с нажимом, крикнула:

- Ковер не бери, слышишь! Тот новый, что у Дины! Да ты слышишь меня или нет?! - властно воскликнула она. Внезапно ее ударило чувство острого и полного бессилия, закружилась голова, она крикнула, резко шагнув вперед, и, кажется, вцепилась бы в мужа. Но Вадим, слегка отодвинув жену рукой, не замечая дикого выражения на ее лице, вышел из кухни. Провожаемый какими-то звуками, которые он внезапно перестал различать, в прострации он дошел до комнаты Динки, запер за собой дверь и, улегшись рядом с дочерью, закрыл глаза.

В дверь раздался настойчивый стук. Ручку подергали. Постучали еще раз. Подергали снова.

От двери немного отошли. Раздались какие-то слова, и на минуту наступила тишина. Внезапно в дверь забарабанили пальцы. Ручка опять задрожала. Наконец все стихло.

Глава 15

Вадим почувствовал на лице тепло - солнце палило - и еще что-то сквозь сон. Он перевернулся на другой бок и, открыв глаза, увидел изумленную рожицу Динки. Она засмеялась и, путаясь в слишком длинных штанинах пижамы, полезла к нему.

- Маленький ты мой, - бормотала она заботливо, - бродишь где-то в кустах с синим фонарем, где волки воют: "В-у-у-у-л!", а, иногда: "В-у-у-у-л-к-а-н!" Появился наконец, разнесчастненький ты мой! Слушай, как родить ребенка?

- Зачем тебе???

- Хочу скорее отделаться и не думать больше об этом.

Вадим что-то забормотал.

- Опять такая сонная брынза... Ты сегодня почти полу-баба Яга. - Она потрепала его бороду и, подумав, добавила: - Брынза с хвостом. А я тебя из норы выманю. Они идут на кусочек...

- ...Селедки! И свист маленьких, розовых... Я гр-р-розный ятаган!

Вадим пытался схватить Динку, бегающую на четвереньках на огромной скорости. Время от времени он подпускал ее поближе и нападал, прихватывая за пятки. Динка счастливо подвизгивала, подхрюкивала, и через несколько минут они перевернули всю комнату.

Неожиданно в дверь забарабанили, ручка затряслась. Завопив: "Мама идет!", Динка полезла под кровать, но заметив, что папа открывает раму, быстро, как паучишко, перебежала к нему.

- Ты куда? - страшно прошептала она.

- Брынза лезет в кофейник! - буркнул Вадим, вылезая в окно. - Я для интереса проникну в мою комнату из сада. Это ужасный секрет, помни об этом! Я напишу тебе письмо, не простое, а специальное, и оставлю в нашем тайнике.

- За собачей конурой?

- За конур-р-рой! - он чмокнул возбужденную мордашку и изчез в кустах.

Дверь затряслась.