Иван

— Да нет, просто большинство нашей «малышни» сдают сейчас экзамены в школах и им не до планеров, хотя многие ходят после обеда, занимаемся в классах, грызем теорию.

— То-то я и смотрю — на летном поле вас не видно.

— А кого бы ты хотел видеть, не Олю ли Вишнякову?

— Это кто ж такая?

— Ну, ты даешь! Та, которую ты нашел.

— А знаешь, Серега, хотел бы, но мы так погрызлись с ее матерью.

— А я думал — мать тебя на руках должна была носить после всего.

— Куда там! Не мать, а гром и молния! Так меня атаковала, что я вынужден был дать отпор.

— А знаешь, я тебе могу помочь. У меня все адреса в журнале записаны, а у нее, по-моему, телефон есть… Там папа какой-то тузик местного масштаба. Пойдем в класс.

Заполучив адрес и телефон Оли, Иван решил непременно разыскать ее. Но вдруг в один из ветреных, пасмурных дней, когда, выполняя обязанности заместителя по административно-хозяйственной части, он сидел в маленьком, заваленном всяким хламом кабинете и писал отчет, в дверь легонько постучали.

— Открыто, входите! — крикнул Иван, продолжая писать.

Дверь легонько скрипнула и затихла.

— Ну и что? — не подымая головы, спросил Иван.

— Здрасте, Иван Егорович, — услышал он тихий голосок. Но для Ивана это был почти гром среди ясного неба. Вздрогнув, резко поднял голову и увидев прямо перед собой легкое прозрачное создание в ситцевом платьице, в туфельках на босу ногу, державшее в руках белую сумочку.

— Оля! — воскликнул он. — Как хорошо, что вы… ты пришла!

И он, выйдя из-за стола, ласково, с какой-то опаской взял ее за плечи.

— Извините, Иван Егорович, папа просил, чтобы вы к нам приехали… очень просил, — и Оля, покраснев, опустила глаза.

— А мама не просила? — криво усмехнулся Иван.

— И мама просила, — Оля посмотрела на Ивана заблестевшими глазами.

— Ну а ты-то, ты как?

— И я, — тихо сказала девочка, и на ее глазах показались слезы.

— Тогда — все в порядке, хоть сейчас! — повеселел Иван. — Я вот только допишу немного, ты сядь, посиди, кстати, ты в каком классе?

— Я уже закончила школу.

— Как закончила? — удивился Иван. — Десять классов?

— Да. Сегодня сдала последний экзамен.

— Слушай Оля, — совсем неожиданно сказал Иван, — а выходи-ка за меня замуж!

— Что вы, Иван Егорович! У меня еще и паспорта нет! Да и мама говорит, что мне замуж еще нельзя.

— Опять «мама», «мама», я же у тебя спрашиваю.

— Не знаю, я еще об этом не думала.

— Ладно, пока считай, что это шутка. Но ты подумай — и хорошенько!

Иван продолжал писать еще несколько минут, а Оля сидела тихо, не шелохнувшись. Наконец, они вышли на улицу. Иван вывел из сарая мотоцикл, проверил, завёл, усадил на заднее сиденье Олю и они покатились в сторону Планерское. Несколько часов купались в море, благо к тому времени распогодилось, выглянуло солнце, но ветер гудел, свистел и катил огромные светло-зеленые волны, которые, ударяя о крутые берега, грохотали орудийной канонадой и с шумом и плеском откатывались назад, шурша отполированной галькой и булыжниками. Люди на берегу, в большинстве, просто стояли и смотрели на бушующую стихию, иные бегали по прибрежной пенной воде, обрызгивая друг друга, и лишь немногие рисковали в такую погоду заплыть далеко в море или хотя бы просто идти навстречу волнам, рассекая их телами.

Море. Такая непонятная завораживающая стихия! То лежит оно, отдыхая темно-голубой гладью, то искрится миллионами серебряных чешуек, то катит сине-зеленые волны в бесконечную даль, совершая обычную повседневную работу, то вдруг вздыбится огромными, грозными темно-синими холмами, в яростном порыве нередко превращаясь в острые бурлящие хребты, и горе тому, кто окажется в этот час на ее просторах. Наверное, всегда меняющееся, оно в любое время дня и ночи, утра и вечера неповторимое, всегда разное, всегда завораживающее. А когда море в вечернее и ночное время начинает светиться фосфорическими бликами, то становится сказочным, фантастичным. Так и, кажется, что вот-вот появятся из темных глубин его «тридцать три богатыря». Или светловолосые русалки бесшумно выплывут из сверкающей черноты и начнут водить хороводы — разбредутся по прибрежным зарослям, разыскивая любимые цветы. А одна сядет на черном огромном камне и затянет грустную протяжную колдовскую песню.

Море, огромное водяное царство, пахнущее рыбой и водорослями, сейчас ревело, стонало и грохотало. Шумно вздыхая, оно выплевывает на прибрежные валуны и скалы тысячи тонн светлой бурлящей пенной воды и миллионами сверкающих на солнце брызг разлетается во все стороны, окропляя все, что попадается на его пути, наполняя живительной влагой воздух, уносясь штормовым ветром за десятки миль от морских берегов. И там, в горном и степном Крыму, дышит природа насыщенным морским озоном.