Избранное: Величие и нищета метафизики

Что касается нравственного поведения, каждому совершенно достаточно его совести и нет никакой нужды в помощи и в наставлении - божественных или человеческих, - чтобы просвещать и исправлять ее. Всякая <гетерономия> исключена! Совесть - не только ближайшее правило наших свободных решений, действовать наперекор которой ни в коем случае не дозволено - она непогрешима, непосредственно открывает божественные прорицания, исходящие из субстанциальных глубин нашего сердца. <Я предпочитаю обращаться к этому неподкупному судии внутри меня, не попускающему ничего дурного и не осуждающему ничего хорошего, который никогда не ошибается, если обратиться к нему чистосердечно>328. Было замечено, что Жан-Жак весьма усердно советовался с этим <божественным инстинктом>, с этим <непогрешимым судией добра и зла, делающим человека подобным Богу>, когда бросал своих детей. Нет, он не преминул <исследовать> это дело <согласно законам природы, справедливости и рассудка, и еще согласно законам той чистой, святой, вечной, как ее Творец, религии, которую люди запятнали> и т.д. <Такое решение дела, - продолжает естественный человек, - показалось мне таким хорошим, таким разумным, таким законным>... <Если я и ошибся в итоге, нет ничего поразительней, чем душевное спокойствие, с которым я это делал>329... Дидро говорил ему: <Я хорошо знаю: что бы вы ни сделали, у-вас всегда будет разрешение от совести>.

Может ли благочестие Жан-Жака нуждаться в помощи от трансцендентного Бога? Савойский викарий <разговаривает> с Богом, но <не молится ему>. <Я не прошу у Него... сил на добрые дела: к чему просить того, что Он и так дал мне?> А Руссо если и молится, то <как ангелы, славословящие Бога у престола Его>330 ; он говорит: <Да будет воля Твоя> - а скорее (как говорит г-н Массон, видящий в такой формуле <типичную молитву> Жан-Жака) восклицает так: <Приди ко мне, Боже, поговори со мной, утешь меня и будь достоин хвалы моей!>331

Главное, надо понять, какова конечная цель человека в руссоистской религии. Быть с Богом?- да, конечно. Но не возвысясь Богом к участию в Его жизни, не укрепясь в Нем созерцанием Его сущности. Напротив - впитав в себя, поглотив собой божественность. Я, я, божественное я, снова и снова я - Жан-Жак всегда видит блаженство в себе самом: <Высшая радость в довольстве собой. Чтобы заслужить это довольство, мы и поставлены на земле, и наделены свободой...>332 <Лишь в той мере можно быть счастливым на земле, в какой удаляются от вещей и приближаются к себе; тогда мы питаемся собственным существом, но никогда его не истощаем>333. <Нет, Боже души моей, никогда не упрекну Тебя, что сотворил меня по Твоему образу, чтобы я мог быть свободен, благ и блажен, как Ты>334. И впрямь: быть блаженным - значит быть как Бог, <не наслаждаясь ничем, кроме самого себя и своего собственного существования>, быть самодостаточным, как Бог335

<В раю Жан-Жака, - согласно прекрасному описанию г-на Массона336, - сам Бог скромно стушуется и даст место Жан-Жаку. Рай, о котором он грезит, - такой рай, который он весь заполнит собой, который даст ему наивысшее сладострастие в довольстве и наслаждении собой, потому что он ощутит себя Самим Богом, свободным, благим и блаженным, как Он. "Чаю того мига, - пишет Руссо, - когда, избавленный от телесных уз, я стану самим собой бесспорно, безраздельно, и лишь в себе самом буду нуждаться для блаженства">337. Бесспорно, здесь перед нами самое средоточие безумия Жан-Жака. Но здесь же и средоточие Эдема имманентности.

18. И вот при всем этом, отрицая первородный грех и искупление, Руссо верит в Евангелие и объявляет себя христианином. Мало того: он наставляет духовно, им осолится соль земли, он утешает в сомнениях смятенных аббатов и смущенных семинаристов, обращающихся к нему. <Как? - восклицает он в письме к одному из них. - Вы можете отказаться принять благородную должность служителя нравственности?.. И все это лишь из-за нескольких загадок, в которых ни вы, ни я ничего не смыслим? Вам надо просто взять да и отдать их за настоящую цену, потихоньку опять вернув христианство к его настоящему предмету>338. Это-то и возложил на себя Савойcкий викарий, который, отрекшись от веры, со спокойной совестью остается в Церкви и продолжает отправлять свое служение, как раньше - да что! - лучше, чем раньше: <Прежде я служил мессу с легкомыслием, которое в конце концов примешивается к самым важным вещам, если делать их слишком часто, - обретя новые принципы, я служу ее с большим благочестием, я проникаюсь величием Верховного Существа> и пр.339

Этот тон мы прекрасно знаем: уже не раз замечали, что Савойский викарий был первым священником-модернистом. Но откуда Руссо усвоил модернизм, каковы его непосредственные истоки? В Ле Шармет, у г-жи де Варанc. Г-н Сейер справедливо и весьма определенно указал, как важно, что Жан-Жак воспринял от <дорогой маменьки> квиетизм, сильно деградировавший даже по сравнению с временами г-жи Гюйон. Заметить этот момент падения ложного мистицизма чрезвычайно любопытно.