Избранные произведения. Том III

Я хотел было сказать, что Рыбу просто так не угробишь, многие пытались, и где они все? — но сообразил, что это будет болтовня, а болтать мне противопоказано.

— Хотя, конечно, формально поиски не отменены, — продолжил корнет. — Возможно, через день-другой вас снова к ним подключат…

* * *

Короче, я сделал, как было велено: вызвал ротмистра Яхо и высказал недоумение, что никто не интересуется результатами моего последнего поиска, а они налицо. И рассказал в красках, что испытал организмом, что видел глазами и что по этому поводу думаю. Думал же я о том, что предмет, насылающий лучи жидкого поноса (про понос я, понятно, умолчал, но ротмистр-то знал, собака!), будет весьма ценен в деле обороны отечества… Ротмистр возбудился до бурых пятен на скулах, послал за картой, и на карте я по памяти нанёс и местоположение источника волшебных слабительных лучей, и телесный угол излучения, и возможный маршрут для поиска и изъятия предмета…

В общем, я, как обычно, добыл куль приключений на собственную задницу. Мы, Яррики, иначе не умеем.

Единственное светлое пятно во всём этом джакче было такое: разведка тропы и добыча предмета займёт не один день и может быть даже не одну неделю. А за это время может произойти что угодно. Мировой свет погаснет, война начнётся…

Ну и — тоже дело — обговорил я, что торить тропу будем мы с Князем в паре, а солдатики пусть нас на провешке ждут — мало ли что.

Ротмистр поёрзал, но согласился. Подумаешь, какого-то старателя разыскивает пандейская разведгруппа. Источник лучей поноса был ценнее всего прочего.

Включая также и Рыбу…

Тут я решил немного задуматься. Ведь вояки с чего решили, что Рыбку похитили? Потому что её адъютанта нашли зарезанным. Но вот находят зарезанным другого из спецуры, и получается что? Что тот, первый, мог попасть под нож вовсе не потому, что похищению Рыбы мешал, а потому, что кому-то понадобилась та хрень, что была когда-то вставлена ему в череп. То есть Рыба ко всему этому могла вообще не иметь отношения — просто оказалась в тот же час поблизости. А значит, она могла — могла! не обязательно, но могла, зараза! — собраться и исчезнуть в Долине по собственной надобности. А зная Рыбу, я могу предположить, что этих надобностей у неё было выше крыши…

Джакч, да она могла спокойно использовать экспедицию именно для того, чтобы её привезли сюда — а дальше уже сама!

И куда?

Самое простое — в Пандею. Я не ходил, дороги не знаю, но что тропа контрабандистская есть — факт.

Или сначала к горцам. Бабка-покойница была горянка, так что примут Рыбку и обогреют, а потом доставят вообще куда угодно — слышал я, что горцев и за Голубой Змеёй видали. Знают они какие-то тайные тропы.

Или — по местам боевой славы. Не знаю, зачем, но у Рыбы вполне могут быть свои, недоступные простому человеку, резоны…

И тут я впервые за много лет вспомнил о тайнике со скорчером. И о двух других тайниках, куда Лимон спрятал оружие, добытое его бойцами у неведомого мутанта. Если по правде, мы так долго продержались за перевалами благодаря тем двум карабинам и ручной мортирке, — и если бы боеприпасы к ним не кончились, джакч вам лиловый поперёк глотки остановили бы нас при прорыве республиканцы со своими танками… А ведь Рыба сколько-то времени была в плену как раз у отряда Лимона и могла всё разузнать. С её-то способностями.

Я думаю, она и про скорчер знала, куда я его спрятал. Я ей не говорил, но зуб даю: знала. Был он зарыт в погребе у Мойстарика — и хотя, зарядившись, скорчер перестал вокруг себя вымораживать воздух, продукты в погребе всё равно хранились куда лучше, чем прежде.

Яррики — они такие. Всё в дом.

Нет, вряд ли Рыба направилась отсюда в Бештоун (хотя для дурной собаки вокруг света — прямой путь) — а вот до последних расположений Лимонова отряда здесь совсем недалеко…

А с другой стороны — ну зачем ей негодное оружие?

Хотя интересы Рыбы просчитать невозможно. Вот невозможно, и всё.

Радио, должен заметить, так и не включилось. И что там за важное правительственное сообщение… Впрочем, это могло мне и присниться.

Но радио-то так и не работало с тех пор…

Потом все мысли перестали помещаться в моей бедной голове, и я тупо уснул.

Разбудил меня Князь.

— «Вставляй свой ключик, молвила мне фея!» — пропел он мне на ухо.

Я привстал.

— Кому?! Не вижу…

— Не «кому», пошляк вы этакий, а «куда». В опере, которую вы, сударь, благополучно забыли, речь шла об отпирании стальной волшебной двери, а вовсе не стальных волшебных трусов.

— Да? — удивился я. — Я вообще про трусы впервые слышу. Думал, «ключик» — это в переносном смысле…

— Да у нас всё в переносном, — сказал Князь. — Утро. Выходить скоро.

— Тебе сказали?

— Естественно. Давай шевелись. Пописать — и жрать. Может, через полчасика туман рассеется. А не рассеется, так пойдём.