К отцу

Ему не хотелось больше думать ни о проекте, который наверняка утвердят, ни о директоре, который, конечно, ценил Сергея. От этих воспоминаний ему стало неловко, словно он в чем-то был виноват. Странное это чувство Сергей испытал еще в вагоне. Тогда тоже в глаза лезли — другого слова и не подберешь — строки последнего письма отца. Но разве он изменил убеждениям, нарушил отцовское завещание? Разве он хоть на минуту стал на четвереньки? Он категорически отказался подписывать проект, доказывал директору, что машина — дрянь, боролся. И в конце концов подал заявление об уходе, иного выхода не было. Правда, инструктор обкома советовал сходить к секретарю обкома и поделиться с ним своими сомнениями. Но у Сергея уже лежал в кармане билет на московский поезд. Он ответил инструктору, что речь идет не о сомнениях. Он сказал, что убежден в своей правоте, и ушел. Да, он был обижен. Это естественно. Он знает себе цену. Недаром слух, что он уволился, разнесся в тот же день. Директор завода, который звонил Сергею, сказал, что понимает мотивы его решения. В общем, Сергей поступил правильно. Наверное, и через пятнадцать лет, возвращаясь в прошлое, он согласится с этим.

И все-таки, как ни уговаривал себя Сергей, странная неловкость не проходила. Он подумал, что, наверное, немножко шалят нервы, и решил не обращать на это внимания. Лучше смотреть на купола, лучше думать о чем-нибудь хорошем, приятном…

Розовый свет на куполах начал темнеть, гаснуть. Но запах сена стал еще вкуснее, ярче. Вот именно, он стал ярче. Сергей улавливал то один, то другой. Сено пахло то земляникой, то укропом, то вдруг лопнувшим зеленым арбузом. И еще — чуть слышно — молодой, свежей, опрятной женщиной…

«Какое же это наслаждение — вот так лежать живому, здоровому человеку! — подумал Сергей. — Лежать, не думать об огорчениях, следить, как гаснет закат…»

Только тут Сергей заметил, что на сеновале очень быстро потемнело и на улице ничего не стало видно. Но узкий проем дверцы Сергей различал. Проем и силуэт головы с пушистыми волосами.

— Се-ре-жа? — раздался громкий шепот. — Ты не спишь?

Юлька! Это Юлька заслонила собой почти все небо и монастырские купола. Она стояла на лестнице и вглядывалась в ароматную темноту сеновала. И Сергей тотчас же вспомнил, как она в пятьдесят втором тоже карабкалась по лестнице и, постанывая от страха, копошилась в сене, ползла к нему и прижималась сбоку, как котенок. И отказывалась спуститься вниз до самого утра. Как будто вчера это было!

— Ты не спишь, Сережа? — повторила Юлька.

— Не сплю. Ты что?..

— Скучно. Валька с отцом все пьют. Ты бы послушал их разговор, настоящий сатирический спектакль!

— Да, как говорится, элемент сатиры есть…

Часа два назад дядя Андрей пытался уговорить Сергея снова сесть за стол, «выпить стаканчик белого винца со встречей». Но Сергей отказался: он уже выпил и поел, в общем, сыт по горло. Хотя посидеть ему хотелось. Посидеть, полюбоваться Юлькой. А это могло обидеть дядю Андрея, который уже привык считать Вальку будущим зятем…

— К тебе можно?.. — спросила Юлька.

Этого Сергей не ожидал. Он не думал, что Юлька, как и двенадцать лет назад, влезет на сеновал и попросится к нему. Правда, тогда разрешения она не спрашивала. А теперь… Шутит, что ли? Сергей растерялся.

— Ну можно? — повторила Юлька. — Ты что молчишь, как проблему решаешь?

— Но, Юлька…

— Да я посижу и слезу.

— Давай лучше я слезу, Юлька.

— Да ну тебя! — рассердилась она, и захрустело, подымая волны новых запахов, сено. — Ты где? Ну подай голос. — Юлькина рука дотронулась до плеча Сергея. — А-а, вот ты!

Сергей сел, обхватив руками колени. Юлька легла на спину и счастливо вздохнула. На сеновале снова посветлело. Только уже не видно было ни розовых куполов, ни неба.

— А если Валька твой искать начнет? — спросил Сергей.

— Ну и пусть! Скажешь, что меня тут нет.

— Ах, Юлька, нескладно ты живешь, по-моему!

— Ты можешь тоже лечь, лежи, — ласково разрешила Юлька. — Ты помнишь?

— Помню, конечно, — улыбнулся Сергей.

И Юлька тоже улыбнулась, хотя Сергей и не видел ее улыбки. Он осторожно прилег, опираясь на локоть. Юлька прижалась к его руке плечом.

— Я тогда ревела целый день.

— Но ты так сладко спала…

— Все равно, нельзя было обманывать.

— Пожалуй, ты права.

— Я о тебе часто думала.

— Часто?

— Почти каждый день. Правда.

— Почему, Юлька?

Сергей ждал ответа. Ему хотелось знать, что она скажет. Но Юлька не отвечала.

— Ты что молчишь?

— Я не молчу, — сказала Юлька. — Я хотела спросить… Что ты думал, тогда, на перроне?

— Я думал, что так мало стоит поезд.

— Я тоже. И все?

— Нет, — Сергей уже забыл, что он тогда думал. Лгать ему было стыдно. Но Юлька даже перестала дышать, ожидая, что он скажет, и Сергей ответил: — Я думал о тебе. Как тогда не разбудил тебя… Какая ты стала большая… Я ехал на Урал и думал о тебе, Юлечка.

— А потом?..

— А потом?.. Ну, потом разные дела… — смущенно сказал Сергей.

— И больше никогда не вспоминал?

— Ну что ты, вспоминал!..