Как тебе такое, Iron Mask?

Ощущение, что что-то привычное, устойчивое и прочное сдвинулось, началось с того момента, когда меня разыскали на занятиях в академии и передали, что Маленков просит меня приехать на Ближнюю. Это было уже невероятно – чтобы кто-то иной, а не отец, приглашал приехать к нему. Но это уже я все описала. Я с этого начала.

Но это не конец. Я еще не хочу кончать мои письма.

Служебное расследование: почему следственная группа ГСУ СК первой оказалась на месте

Шлагбаум на Красной Пресне был поднят, во дворе стояли (зачем-то) две скорые, две же машины Следственного комитета – с красной полосой, как скорые, только черные. И еще одна – с мигалкой, но без опознавательных знаков. Ее можно было принять за служебную машину отца. Но отец на такой не ездил.

Навалившаяся тупость позволила Алексу легко, без тряски, без заминок, войти в подъезд. Уже хорошо.

Возле поста охраны тусовались два мента.

– Здравствуйте! Меня зовут Алексей Николаев. Я сын Михаила Андреевича Николаева.

У него даже не дрогнул голос, и он даже полез за паспортом, но это было не нужно.

– Тут его сын, – сказал мент в рацию и прослушал в ответ диковатое «давай».

Что «давай»? Вяжи, тащи его?

– Проходите.

Алекс думал, что его проводят. Он почему-то так себе это представлял, когда возвращался сюда из «Останкино» – опять по пробкам (и без всякой, разумеется, записи – его выдернули из гримерки). Но и эти последние метры нужно было преодолеть самому.

Тяжесть навалилась только возле квартиры: на площадке топтались люди, дверь распахнута, и, кажется, внутрь тем более не протолкнуться.

Да и не надо.

Алекс пытался отдышаться: он поднимался пешком, лифт постоянно ездил невесть с кем и куда.

Здесь, на лестнице, оказывается, тоже красота какая-то. Репродукции. Поле. Девушка идет.

THEO: я понял о чем ты

THEO: это был не байрон а оскар уайльд

THEO: про холодную телятину

THEO: эй

– Алексей Михайлович?

– Да. Я готов.

Алекс делает первый шаг, как человек на Луну.

– Нет-нет, вам не нужно туда заходить.

Собирался, собирался с силами, и вот. Алекс как-то сразу сдулся. Сдался. Сел на ступеньку.

– Сейчас к вам подойдут, и вы проедете для беседы. То есть вы отдохнете. Вам все равно не надо здесь находиться.

– Но там мои вещи, – тупо повторял Алекс.

– Насчет этого, пожалуйста, не беспокойтесь. Всё отснимут, опишут и…

– Там макбук.

– Может быть, уже даже к вечеру что-то из этого смогут вам выдать.

Алекс тупо кивал, как будто это имело какое-то значение.

Член правительства вывезен в Хованский крематорий по документам «10.01.01 биоматериалы ампутационные»

Полярная ночь наступает в Москве прямо с осени. Она не на месте. Москва. Не на месте с точки зрения биологических, геологических – каких там – часов, поясов.

Алекс не понимал, сколько длится его полярная ночь. Не спит он сутки или сколько. Здесь он на час или на год. Он даже подумывал, нельзя ли как-нибудь вздремнуть – да, в углу диван, но на нем вязанками какие-то документы, будто здесь ремонт. Фотопортрет над диваном – первое лицо награждает главу Следкома, или главу московского управления, или кто все эти люди – усиливал общий сюр. Ха. Алекс мог бы начать разговаривать с «дядей», чтобы показать следователю, что уже заговаривается. Хотя никаким «дядей» [Mr. P.] для Алекса, конечно, никогда не был, даже и не вспомнить, сколько раз (наперечет) Алекс его видел в детстве, но эти подробности лучше приберечь для скандальных мемуаров.

«Дядя» – неплохое словечко для мемуаров, кстати. Хуан Карлос, король Испании на пенсии, всегда называет Франсиско Франко «Генерал». Просто Генерал. Ненавидимый тиран, который забрал его детство. Изъял мальчика из семьи и воспитал для себя. И с наследием которого Хуан Карлос потом боролся всю жизнь. Но никогда не позволил себе никаких публичных оценок, ничего личного, только: Генерал, Генерал. «Умирая, немощный Генерал сжал мою руку – берегите Испанию, – и я поразился его силе».

Следователь вернулся.

Он выглядел лет на семнадцать – такой ботаник в очках, переучившийся Гарри Поттер; было понятно, что это фикция (от которой следователь наверняка сам страдает), но, может, он и правда младше Алекса.

– Извините, пожалуйста. Можно я схожу за кофе? А то я сейчас, по-моему, свалюсь прямо здесь, – попросил Алекс.

Пожалел следователя и обошелся без фокусов с заговариванием. А то бедный парень и так, кажется, не понимал, что к чему и что вообще происходит.