Как убить свою семью

Как-то в среду вечером мы договорились выпить в баре на Мейда-Вейл. Внутри я закипала, потому что все еще не приблизилась к грандиозному финалу. Но я сливалась уже три раза подряд и не смогла придумать достаточно веской причины, чтобы снова перенести эту встречу. Мы с Джимми выпили бутылку вина, пока ждали ее. Она была очень занята работой, объяснил он, просматривая свой телефон в поисках ее местонахождения. Десять минут спустя вошла она. Не нужно было говорить, что это она — я и так поняла. Каро протиснулась сквозь людей, ожидавших, когда их усадят, не проронив ни слова, с прижатым к уху телефоном. У нее были длинные рыжие волосы (которые выглядели очень естественно, но, как оказалось позже, были крашеные; никогда не доверяйте крашеным рыжим — их стремление отличаться ни к чему не приводит), кремовая шелковая рубашка и широкие брюки. Из макияжа была только красная помада на губах. И само собой, она была красивой, неземной, пленительной, бла-бла-бла. Она знала это. Женщины всегда это знают. Джимми мог подумать, будто открыл для себя какую-то нетронутую красоту, потому что она не носила обтягивающую одежду и не пользовалась лаком для ногтей. Мужчины считают, внешнее отсутствие тщеславия — выигрышная черта. Как будто те усилия, которые женщины, подобные Каро, прикладывают к своей внешности, чем-то отличаются от усилий любой разодетой девицы с британской улицы субботним вечером. Это просто иной подход. Привлекательность все еще очевидна, но мужчины считают ее более утонченной. Будто красота в женщинах чиста, только если они делают вид, что совсем не переживают на этот счет.

Ну вот, я все-таки потратила время. Но полезно иметь представление о ней — даже если это просто для того, чтобы поздравить себя за сдержанность, напомнив, что в конце концов произошло. Она была молода — моложе нас с Джимми, но удивительно одержима. Как я уже упоминала, она юрист, специализирующийся на поглощении других бизнес-структур. Сама она описала свою должность так: «Организатор, если “Найки” захочет купить “Адидас”». Я не просила объяснять. Думаю, это снисходительное описание было тем самым моментом, когда я поняла, что ненавижу ее. Она не пыталась завоевать мое расположение, но и не душила Джимми, чтобы показать ее право собственности. Каро вела себя холодно с ним, что делало его привязанность еще безумнее, а со мной была деловита. Мы провели пару часов, говоря друг о друге, но я не особо старалась, потому что все, на чем я могла сосредоточиться, — это то, как увлечен был Джим. Сколько же нервной энергии он излучал. Как отчаянно хотел, чтобы мы поладили, стали друзьями, объединились. Я почувствовала нарастающее беспокойство, мои пальцы поползли вверх по шее, желая почесаться. В одиннадцать, во время истории Джимми о семейном отдыхе, когда мы по ошибке поднялись на гору, Каро положила свою руку на его, потерла кожу между большим и указательным пальцами и сказала, что ей нужно идти спать. И вот так просто вечер закончился. Попросили счет, заказали такси, и меня отправили с крепкими объятиями от Джимми и воздушным поцелуем от Каро, при котором ей не нужно было прикасаться ко мне. Их такси прибыло первым, и они уехали. Каро смотрела в свой телефон. Ни один из них не предложил повторить встречу.

Не было ни малейшего шанса выиграть в этой игре. Джимми был совершенно без ума от Каро, и любой признак неодобрения с моей стороны только подтолкнул бы его в ее объятия. Мне всегда было интересно, почему люди уходят в глухую защиту, когда критикуют их избранника. Если твоя мать, человек, знавший тебя с тех пор, как ты был визжащей картофелиной в ползунках, думает, что твой партнер тебе не подходит, какого хрена ты сбрасываешь ее со счетов? Скажите мне, похож ли человек, в которого я влюбилась, на чудовище. Назовите причины. Копните глубже, нарисуйте схему. Мне нужна полная картинка. Но, кажется, никто так больше не думает. И Джимми не исключение. Все, что я могла сделать, — быть милой и надеяться, что Каро станет скучно. Ее отношение к нему едва ли говорило о преданности, и я цеплялась за это.